Еще нужно сказать, что все здесь описанное произошло в течение каких-нибудь 15–20 минут.
В тот же день на семейном совете было вырешено, что обнаглевших хунхузов следует проучить серьезно, чтобы впредь и другим было неповадно нарушать установившееся «табу» на хутор бр. Худяковых.
На другой день двое — Федор и Александр — снарядившись, пошли по следам шайки и, осторожно скрываясь в зарослях, увидели ее на зимовье лесного подрядчика Синкевича, у которого зимами здесь жили его рабочие.
Разбойники, видимо, совсем не ожидали, что Худяковы станут их преследовать на другой же день! Они не выставили даже караула! Когда загремели знакомые им выстрелы, в стане поднялся страшный переполох.
Все попадали на землю и стали кто ползком, кто перебежками, уходить куда попало, лишь бы дальше от метких худяковских пуль…
Через некоторое время, тщательно осмотрев окрестность, братья убедились, что банда бросилась к реке Большая Клепка, где несомненно будет ночевать в такой же фанзе, построенной тоже для зимних порубщиков.
Федору по делам нужно было возвратиться домой, но Александр пожелал еще раз переведаться с хунхузами, чтобы окончательно закрепить победу.
Этот таежный охотник, молодой и сильный, с винчестером в руках чувствовал себя в лесу, как дома. Стрелок он был, как и все братья, изумительный.
Он верил в свою пулю так же, как другие верят в судьбу.
Это не подходило под определение безумной храбрости, — это была спокойная уверенность.
Взять его в тайге врасплох было невозможно.
И вот он один пошел за большой шайкой отчаянных грабителей, вооруженных не хуже его, пошел, уверенный в своих силах, в своей ловкости и лесной сметке.
Обойдя след хунхузов далеко стороною, к раннему утру следующего дня он зашел к фанзе на р. Большая Клепка с той стороны, откуда ее было видно всю, где и занял удобную позицию для обстрела, хотя расстояние было немалое: 120–150 сажен. Отступление было вполне обеспечено — позади такие пади, заросли и непролазная тайга, что, нырнув туда, хоть ложись и отдыхай: без собаки никому не найти. А для очень уж «любопытных» в магазине ружья всегда имеется наготове шесть метких пуль.
Нечего и говорить, что всю эту местность Александр знал как свой двор.
Он не обманулся — вся шайка ночевала в фанзе.
На выставленных в этот раз пикетах дремали полусонные хунхузы — сильнее всего, спится перед утром!
Предутренние сумерки… Никогда не бывает так мирно настроен человек, как в этот самый тихий момент наступающего погожего дня. Еще утренний ветерок не пробежал по неподвижной листве дерев. Еще птичья мелюзга, которая возилась и шуршала в кустах дальше полуночи, молчит, готовая уже на сотни голосов приветствовать близкий восход солнца.
В такое время Александр занял свою боевую позицию.
Он, как и все Худяковы, имел вдумчивую, созерцательно настроенную душу. Его так же охватила мирная тишина окружающей природы. В его мыслях, — этих самых быстрых душевных эмоциях человека — катастрофически встретились два противоположных течения: мир и благоволение и охота за черепами! В его нежной поэтической душе происходил этот бурный процесс, как бешеный водоворот в горной речке во время разлива…
Суровый закон действительности!
Долой сентиментальность: пред ним жизнь — борьба за существование!
Александр занял свою боевую позицию.
Он защищает не только свою жизнь, он борется за мирную жизнь других. Он, как хирург, должен, силою неумолимых обстоятельств, приступить к этой кровавой операции — уничтожить уродливое явление — разбой, уничтожить и разогнать этих бандитов, психология которых — психология волка: что схватил, то — мое!
Вот, приблизительно, какие мысли пробежали в голове нашего охотника, который лежал с винчестером в руках в тайнике, вглядываясь сквозь утреннюю дымку легкого тумана в тихий спящий стан хунхузов…
Когда Александр дождался полного рассвета, то удобно расположился так, что его совершенно не было видно, а для него все открыто, и начал обстреливать «неприятеля».
Его целью были не дремавшие пикетчики, а сама старая деревянная фанза.
В нее он стрелял с таким расчетом, чтобы пули его пронизывали тонкие стены в том месте, где спящие люди лежали на кане головами.
Это нетрудно было определить, так как все фанзы строятся по одному образцу.
Какая паника началась, когда остроконечные пули винчестера стали как иглой «прошивать» тонкие стенки фанзы и пролетали, видимо, в намеченном месте и с определенными результатами, потому что после первых же выстрелов из фанзы стали выскакивать как очумелые сонные разбойники…