— Группу… кха-кха… группу быстрого реагирования по моему адресу. Немедленно. Что? Я разве неясно выразился? Мигом!
Завершил вызов и посмотрел на Олега:
— Прежде чем бить стариков, сначала научись драться. Щенок!
Его зубной протез был весь в олеговой крови.
***
Естественно, Каспер не оставил попыток освободиться. Каждую ночь он осознавался в Воронежполисе. Почему не на квартире коротышки? Потому что тот не дурак и съехал после первого же нападения.
Пропал и Ежилец. Зато Олег на своей шкуре почувствовал, каково это, когда против тебя ополчилась вся правоохранительная система мегаполиса.
Он бы ни за что раньше не подумал, что в городе столько полицейских дронов! Они жужжали везде. Совались к каждому прохожему камерой в лицо. В памяти каждой машины было фото непокорного гипа.
Вдобавок выяснилось, что в полисе огромное количество дактилоскопических датчиков — чуть ли не в каждой дверной ручке. И они соединены в единую информационную сеть. И «пальчики» Каспера тоже в системе. Стоило ему за ухватиться за что не надо, как система поднимала тревогу, и к месту срабатывания неслась группа реагирования.
Так Олега винтили четыре раза.
В первое же утро после неудачного побега напротив олеговой камеры повесили… камеру. Видеонаблюдения. Так что в момент каждого исчезновения Каспера из клетки город немедленно становился на уши по тревоге: гип на свободе, смотрите в оба!
Так продолжалось неделю. Доведённый до ручки Олег уже подумывал смотаться куда-нибудь за гранатами, а то и вовсе — за бомбой, чтобы устроить в ненавистном городе взрыв. Или раздобыть стрелковое оружие и отмочить перестрелку на городских улицах. Нет, лучше взять в заложники какое-нибудь важное лицо.
Его собственное лицо дёрнуло болью.
Пожёванная старым особистом рябая щека жутко ныла до сих пор, хотя медсестра из УКСИН перевязала рану в первый же день.
Метания пленного гипа прекратил… Порфирий Знаменцев. Зубастый старик. Собственной персоной.
Он явился ранним вечером, седьмого октября. Синяки на землистом лице ещё не сошли, но уже сделались жёлтыми. Особист дождался, пока офицер КСИН отопрёт дверь камеры, и зашёл, держа плащ перекинутым через согнутую руку.
Присел на уголок нар. Олег, который лежал, укрывшись простынёй и строил очередные планы по освобождению, аж рассмеялся от неожиданности.
Старик посмотрел на своего пленника долгим взглядом:
— Ну и долго вы будете с нами воевать, Олег?
— Как положено. До победного конца.
Старик закряхтел, устраиваясь поудобнее на уголке лежака:
— Нет. Вы просто раз за разом будете повышать ставки. До тех пор, пока нам не придётся вас просто устранить.
— Ну вы даёте! Сажаете в клетку ни за что. Без объяснения причин. Как, блин, канарейку какую. Зачем — тоже непонятно. Ни одна сволочь и словом не обмолвилась, чего от меня вообще надо! И после этого ждёте, что я не буду сопротивляться?
— У меня предложение. Дайте нам месяц. В течение этого времени вы выполните для нас ровно одно поручение. После этого я лично вас освобожу. Но не только. За все неудобства вы получите самую щедрую компенсацию.
После ухода Коротышки Олег глубоко задумался о своей судьбине. Он решил принять предложенные условия. Это не была капитуляция — скорее, разумное тактическое отступление. Вот если Порфирий не сдержит слова, тогда он устроит этому времесту ад и Израиль. За ценой не постоит.
Интересно, чего они всё-таки от него хотят? Версии возникали самые разные. Хватило на полчаса размышлений. Ровно до тех пор, пока…
… Олега выгнуло на лежанке дугой. Браслеты аркана превратились в огненную лаву, и запястья принялись пульсировать нестерпимой болью. В голове взорвалась атомная бомба. И когда белая пелена ядерного взрыва спала, Олег увидел перед собой огромную линзу смотровой площадки. Через стекло была видна испуганная голая фигура… Олега Каспера, который всматривался во тьму за городской стеной. Это был момент того самого первого посещения Каспером Воронежполиса-2049.
Через секунду суперпозиция резко прекратилась, и Олег Каспер, арестант с арканом на руках, прекратил существование.
Ровно на три часа, пока длилось первое посещение Олегом Каспером Воронежполиса-2049. То самое, когда он познакомился с Ежилецем и впервые угодил в лапы к Порфирию Знаменцеву.
Олег очнулся у себя в камере — в поту и с дико бьющимся сердцем. Тело колотила дрожь, а зуб не попадал на зуб. С отвращением гип понял, что обмочился. Он посмотрел на руки. Аркан был на положенном месте — на запястьях. Браслеты медленно остывали.
Собственно, артефакт и спас его от дезинтеграции.
Олег стал участником практически невозможной темпоральной аномалии, когда гип оказывается в одном времесте с самим собой. Такое невозможно при обычных путешествиях в будущее или прошлое. Такое практически невозможно, когда один и тот же человек прыгает из двух разных времест в одно общее — пусть даже с точностью до метра и секунды. Кто бы и куда не перемещался, человек-то один! Но у Олега каким-то образом получилось. Может быть, потому что это был тот самый исчезающе малый кусочек времени, когда Каспер еще только прописывался в Великом Реестре в статусе гипа, и в каталоге про него сохранялись обе строчки — и человека, и «прыгуна».
Неважно.
Главное, что ему феноменально повезло. Повезло и Воронежполису образца 3 октября 2049 года.
Расщеплённого надвое Олега втиснуло в одну матрицу практически без последствий для организма и психики. Если бы псевдокопии оказались географически ближе друг к другу, полис получил бы на своей территории взрыв в десятки раз сильнее атомного.
Потому что Нулевое, самое главное правило гипнопроходства, гласит:
«Перемещаясь во времени, гипнопроходец не оставляет свою копию в прошлом и не способен встретиться с самим собой в будущем. В метрике мироздания он всегда остаётся одним-единственным существом».
Кап. Кап. Кап. Кап
Кап.
Кап.
Кап.
Кап.
Мерное негромкое капанье не вполне исправного крана (господи, да поменяйте уже прокладку) сводило Олега с ума. Он по-прежнему находился в одноместной камере, достаточно уютной, чтобы омерзеть вдвойне. Нары из покрашенного в белый металла. Серая дверь с зарешёченным окошком, заклепками по периметру и лотком для подачи пищи.
Высокое зарешеченное окно. Две полки для бытовых принадлежностей под ним. Двухцветные (серо-синий плюс жёлтый) стены, облицованные пластиком. Почему-то Олег был уверен, что это покрытие совершенно не горючее. Наконец, столик, похожий на плацкартный. Складной. Вот и вся обстановка. Хотя нет. Есть еще рукомойник с его неисправным…
Кап.
Кап.
Кап.
Кап.
…краном. Вот ведь китайская пытка! Забавно, что местное заведение называется «Домом терпимости УКСИН79». Олег представил себе эту матушку борделя — Ксин. Почему-то ему показалось, что это китаянка или кореянка лет пятидесяти, толстая, в массивных роговых очках, да ещё и с ветвистым варикозом на тумбах-ногах. Наверное, она держит своих девиц в ежовых рукавицах. А если в них захочется почесаться? Быть беде и большой крови!
Олег почувствовал, что сходит с ума.
Кап.
Кап.
Кап.
Кап.
В голове уже не впервые брезжила, стремясь оформиться и родиться какая-то важная мысль. Она терзала и щекотала его. Узник посмотрел в свой череп, как в замочную скважину — но тень озарения скрылась в самом тёмном углу. Боже, если бы только не болела голова. Если бы не капало. Он бы понял.
Олег сжал ладонями готовую расколоться голову. Эта мерзкая сука — Элиса. Она наверняка знает, где спрятана его сестра. Знает да не говорит. Потому что привыкла доить «козявок», «муравьишек» и «котиков» до дна. Пока юниты способны приносить пользу. А потом выбрасывает пустые оболочки на свалку, где они быстро завершают свой путь в героиновой блевотине или одинокой белой горячке.
Но он не такой. Он еще поборется!
Когда за зарешеченным окошком стемнело, кран вдруг перестал капать.