Генеральное направление политического мышления в США относительно Вильсона, таким образом, проясняется. Лучше всего о Вильсоне судить но его собственным словам. Начиная курс лекций в университете Теннесси в 1890 году, он с похвалой отозвался об Э. Бёрке, который был мудр, ибо «шел от сегодняшней мудрости к завтрашней, к мудрости для всех времен». За Бёрке не последовали, сказал лектор, ведь «людям нужна мудрость, которую они хотят применить к очевидному и которая, следовательно, ограничена до удобных размеров». Это и многие другие суждения в том же духе опирались на гранитную скалу религиозных убеждений профессора.
Пресвитерианец, президент Вильсон считал, что в конечном счете бог и дела человеческие неразделимы. Он обычно не открывал своей приверженности к религии, но на исходе первой мировой войны доверился группе священнослужителей из Англии: «Вы совершенно правы… указывая, что я признаю – в эти сложные времена только религия способна разрешать эпохальные дела, которые человеческий разум не может даже объять. Я думаю, что без веры в бога человек сошел бы с ума. Он бы бродил в лабиринте без ключа. Если бы не было руководства свыше, мы бы пришли в отчаяние от результатов мудрости людской». Появившись в последний раз на людях в 1923 году, в годовщину заключения перемирия, экс-президент озлобленно заметил: «Я не из тех, кто испытывает хоть малейшее беспокойство за судьбу своих принципов. Я видел, как в прошлом дураки сопротивлялись воле Провидения, и видел их гибель… Мы возобладаем, и это столь же очевидно, как существование бога».
Урок Вудро Вильсона ясен. Он попытался перед лицом революции заняться перестройкой капитализма. Он полагал, что смотрит на вещи реалистически, но могущественные силы в США усмотрели в том абстракцию. Они не смогли исправить видение мира президента, но выправили его политику, вернувшись к «нормальным временам». Мессия пришел слишком рано, его методы пугали. Что до самого Вильсона, то он не смог превратить массу политического опыта и знаний в энергию действий, хотя обладал самым могущественным рычагом в первой капиталистической державе – Белым домом.
«НАЦИЯ ИММИГРАНТОВ». КЕННЕДИ
Ниобой наций (по античной мифологии, Ниоба – мать, растерявшая своих детей) называют «Зеленый остров» – Ирландию. Более ста лет с его берегов стекали потоки эмигрантов. Голод и нищета гнали ирландскую бедноту искать лучшей доли за морями. Ныне вне пределов Ирландии живут десятки миллионов ирландцев и их потомков, во много раз больше, чем в самой стране. Ирландцы, рассеянные по всем континентам, помнят свою родину, а иные из них иногда и навещают ее.
10 августа 1947 года по проселочной дороге ирландского графства Уэксфорд пробирался автомобиль. Молодой американский конгрессмен Джон Ф. Кеннеди в запыленной машине времени совершал путешествие в прошлое – ровно сто лет назад его прадед эмигрировал отсюда в Америку. В местечке Нью-Росс конгрессмен разыскал родовое гнездо семьи Кеннеди – типичный ирландский дом под остроконечной соломенной крышей, с тщательно выбеленными каменными стенами.
Семья бедного фермера – муж, жена и полдюжины ребятишек сердечно встретили неожиданного посетителя. Старшие вспомнили, что еще до первой мировой войны дед конгрессмена побывал в Нью-Россе. «Из разговора с ними, – с щемящим чувством сообразил Кеннеди, – я понял, что все Кеннеди в округе эмигрировали. Я провел около часа в домишке, окруженном цыплятами и поросятами, и уехал вконец расстроенный, под бременем тоски по родине».
Откуда, откуда пошла Американская земля? Существует ли история иммиграции в США или иммиграция и есть история заокеанской республики? Для Джона Кеннеди то были не праздные вопросы – он собирался написать обо всем этом книгу, подыскал название «Нация иммигрантов», подобрал материалы и закончил ряд глав. В судьбе прадеда как в фокусе сосредоточилась для него история ирландской иммиграции в США, куда въехало свыше четырех миллионов человек. «Ирландцы, – рассказывал Кеннеди, – были авангардом великих волн иммиграции девятнадцатого столетия». Пионерам всегда приходится трудно, и ирландцы в США не избежали этой участи. Они, вероятно, были единственной национальностью в истории США, против которой коренные американцы образовали в 50-х годах минувшего столетия политическую партию – «ничего не знающие» (так члены партии были обязаны отвечать на вопросы об их целях).
Размышляя о значении иммиграции для страны, Дж. Кеннеди склонен считать, что приток новых людей был чуть ли не основной движущей силой прогресса в Америке. В подтверждение он сослался на слова Ф. Рузвельта, сообщившего съезду «Дочерей Американской революции»: «Помните всегда и везде, что все мы, вы и я в особенности, происходим от иммигрантов и революционеров». К заключению Рузвельта Кеннеди добавил собственное соображение: «Каждый раз, когда какая-нибудь революция терпела поражение в Европе, каждый раз, когда какая-нибудь страна подпадала под власть тирании, мужчины и женщины, любившие свободу, собирали свои семьи и пожитки и ехали за море».