А потом первый вомпер прыгнул. Легко уклонился от моего слишком медленного клинка, ударил когтистой лапой под колено. Я пошатнулся, отмахнулся мечом… Кажется, попал, да только исчадие тьмы словно и не почувствовало – оттолкнулось от земли, ударило меня плечом. В этот же миг вторая тварь вскочила на спину.
Мы покатились по мокрой листве, как сцепившиеся в драке коты. Вомпер шипел, обдавая меня отвратительным смрадом мертвечины, а я, забыв о воинских умениях, отбивался руками и ногами, стараясь оттолкнуть мерзкую морду подальше. Меч я обронил еще при падении. Цепкие пальцы нападавшего тянули вниз воротник хауберка.
Я визжал, наплевав на честь и рыцарское достоинство. Такого ужаса мне не доводилось испытывать никогда в жизни. Ни до той ночи, ни после. Страх придавал силы, но и кровососы не дремали. Вскоре я понял, что дерусь сразу с двумя. Один навалился на ноги, второй…
Острые клыки коснулись моей кожи.
Боль!
Жгучая и нестерпимая боль…
Боль, заставляющая тело выгибаться.
Едва ли не в тот же миг она сменилась блаженством.
Я перестал соображать, перестал осознавать опасность, желая лишь одного – чтобы наслаждение никогда не кончалось.
И тут послышался свист стали, рассекающей воздух, мерзкий хруст. Вомпер, удерживающий мне ноги, то ли крякнул, то ли хрюкнул и откатился прочь. Второй всхлипнул, вырвал клыки из моей шеи и попытался сбежать. Но клинок, направляемый твердой и безжалостной рукой, упал на него слегка наискось, снося напрочь голову.
– Вставай, пан рыцарь, – послышался негромкий, но суровый голос.
Сидя на мокрой листве, я только тряс головой, пытаясь убедить себя: все случившееся – всего лишь дурной сон, кошмар, вызванный усталостью и помрачением рассудка из-за пропущенного удара.
– Эй, пан рыцарь, слышишь ли ты меня? – повторил мой незнакомый спаситель.
Я поднял глаза.
Он возвышался надо мной, словно крепостная башня. Высокий, широкоплечий, в потертом кожаном поддоспешнике и черном шапероне. Черные усы свисали ниже подбородка.
– Ты умом не повредился ли?
У меня хватило сил покачать головой.
– Это хорошо, – он мельком глянул на еще шевелящееся тело первого кровососа. Быстрым взмахом рассек его напополам, перехватил меч и пару раз вонзил между ребер. – А вот так еще лучше… Встать сможешь?
Я кивнул. Шатаясь, поднялся на ноги.
– Э-э, пан рыцарь, – протянул незнакомец. – Да они тебя укусили…
– Кто это был? – стараясь скрыть дрожь в голосе, спросил я.
– Да так… Сволочи, каких поискать. Семейка тут завелась. Я давно их выслеживаю.
Наконец я сообразил, что мне только что спасли жизнь. Приложил ладонь к груди.
– Спасибо тебе, пан рыцарь, не знаю твоего имени и герба.
– Зовусь я Ладвигом фон Раабе, – едва заметно улыбнулся рыцарь. И, увидев мое изумление, добавил:—Я силезец из-под Свидницы.
Я кивнул, по-прежнему не догадываясь – друг передо мной или враг. Силезские рыцари бились на нашей стороне и в тринадцатой хоругви как наемники, и в пятидесятой, под командованием Гневоша из Далевиц, краковского подстолия. Но стояли они и под знаменами Конрада Белого из Олесницы, который, в отличие от других князей Силезии, открыто поддерживал тевтонцев. Но все же он спас меня от самой страшной участи, какая только может выпасть на долю доброго христианина. И если даже он из стана врагов, я готов был со смирением сдаться ему в плен.
– А я – Анджей из Грабовиц. Еще раз спасибо тебе, – повторил я, пытаясь поклониться. И едва не упал, почувствовав головокружение.
– Они таки успели укусить тебя! – с нажимом проговорил рыцарь.
Прикоснувшись к шее, я ощутил под пальцами липкую кровь и две ранки. Будто шилом кольнули. Ерунда какая! Случалось мне получать царапины и поглубже.
– Не стоит беспокоиться, пан Ладвиг. Заживет, как на собаке!
– А вот и стоит, пан Анджей, – силезец нахмурился. – Ты ведь уже догадался, с кем столкнулся.
Перекрестившись, я ответил:
– Вомперы, похоже.
– Не вомперы, а вампиры. В Великой Польше и Моравии говорят еще – вьесчи. А за этой семейкой я давно гоняюсь. Осторожные, хитрые и опасные. Ну да теперь они уже никому вреда не причинят.
– Ты, пан, охотник на нечисть? – Краем уха я слыхал о людях, которые посвятили жизнь этому нелегкому ремеслу. Очищать мир от исчадий Люцифера – работа изнурительная и опасная. К тому же она не приветствовалась ни светской, ни духовной властью. Признать охотников – значит признать и детей Сатаны. Не всякий правитель мог решиться на подобное безрассудство.
– Нет, не охотник, – покачал он головой.