Паша опустил глаза. Он очень сильно испугался того здоровяка – так, что коряга напрочь вылетела у него из головы.
– Прости, мам, – ответил он.
Тут, прямо на головы медвежат, спикировал Быстрик:
– Ох! Слава Богу, вы целы! Примчался, как услышал рёв! Я так беспокоился! – взволнованно заговорил он.
– С нами всё хорошо, спасибо, что беспокоишься, – поблагодарила его медведица, – ты видел чужака? Куда он ушёл?
– Того огромного бурого? Если честно, то никогда я таких не видел. А шрамы! Вы видели его шрамы? На спине во всю длину! На носу и через глаз! – было видно, что Быстрик растерял всё своё спокойствие, коего и так было не так уж и много.
– Быстрик, я видела, но, – тут старая медведица указала на дрожащих медвежат. Соколик понял, что своими подробностями только сильнее их испугает.
– Ой, но я не видел, куда он ушёл. Что очень странно! Думал, что смогу проследить его, но, к своему величайшему стыду, – Быстрик быстро прикрыл глаза крылом, – он скрылся от меня в лесу, как будто растворился! Хотя при его размерах! Ах, как я мог! Как мог!
– Значит он где-то здесь. Пока не будем выходить на берег, дождёмся всех местных, я порасспрашиваю. Они уже должны вскорости подойти.
*******
– Нет, ты видел того здоровяка? – спросил шёпотом Пашутка вечером того же дня, когда сияние полной луны дополнилось светом россыпи звёзд на небе.
– Как же его не видеть! Видел, – так же шёпотом отвечал его братец.
Медвежата лежали под боком у мирно сопящей мамы. Сами они не могли заснуть, дивясь, как их мама могла так спокойно спать. Они не знали, что хоть старая медведица и была погружена в сон, но она слышала малейший посторонний шорох, в любой момент могла проснуться. Сами же они если засыпали, то делали это так качественно, что добудиться до них было делом не таким уж и лёгким.
Непоседливый Пашутка, на этот раз лежал тихо и не старался выбраться из-под крепких объятий мамы, а только смотрел вверх. Он вспоминал сегодняшнее происшествие, так сильно впечатлившее его. Они с братом впервые увидели другого медведя. И он оказался таким большим! Огромным! Невероятно огромным! Воображение добавляло несколько метров в холке тому, что уже и так увеличили от страха глаза.
– А про шрамы слышал? – не унимался Пашутка. Сам он их не видел, но благодаря, опять-таки, воображению, подхлёстнутым будоражащими подробностями от Быстрика, рисовал такие страшные шрамы, с холодящими жуть историями их появления, что будь оно так на самом деле, то по всем признакам выходило, будто повстречали они не самого медведя, а воплотившийся злой дух.
– Слышал, – вздрогнувшим голосом ответил Миша. Он и сам думал о том же самом. Ведь не подлежало никакому сомнению, что духи могут принимать облик всего, чего только угодно. Спросить же у мамы, храбрости не хватило у обоих.
– Ты смотрел на него больше меня, не разглядел – какие они? Такие, ух, такие как их описывал Быстрик?
– Ой, я… я не обратил внимания, видел, только, какой он сам был большой!
– Эх, я бы обязательно рассмотрел! Но мне мама всё загородила, я поздно увидел, – притворно сокрушался Пашутка. Миша это понял, тем более что голос его брата не был таким уж твёрдым, скорее похожим на дрожащую травинку.
– Врушка ты, ещё тот!
– Да нет!
– Да, да! А мама – она защищала нас! – перевернулся на другой бок Мишутка и укрылся маминой лапой, как одеялом. Не просыпаясь, та почувствовала шевеление и, лизнув родной комочек, вновь мирно засопела.
Мишутка уже стал проваливаться в сон, когда к нему опять подполз брат.
– Ну, чего ты! – сквозь развеянную дремоту промямлил он.
– Да он был на том берегу! Что могло произойти?
– А то, что он мог бы переплыть к нам! А ты видел, насколько он больше нашей мамы.
– Мне всё равно было не страшно!
Мишутка вяло хмыкнул:
– Это ты сейчас храбришься, – сказал он, – а тогда был напуган так же, как и я.
– Не правда! – стукнул лапой по земле Паша.
– Дети, – сквозь сон проговорила медведица, и ещё сильнее прижала к себе медвежат, так, что они оба оказались под одной лапой, – спите, утром поговорите.
– Я не испугался, – прохрипел Пашутка, безуспешно пытаясь ослабить мамину хватку.
– Конечно-о-а-у-о-о, – зевнул Мишутка и закрыл глаза, надеясь опять поймать за хвост убежавший сон… Под боком у мамы он перестал бояться неведомого пришельца и чувствовал полную безопасность. Ведь кто мог тягаться с их мамой: такой сильной и всезнающей!
– Ну и не верь! – проворчал Пашутка, перестав сопротивляться весу тяжёлой материнской лапы.