Однако Быстрик не врал, когда говорил об опыте. Не успел Пашутка даже приготовиться к рывку, как сокол взлетел.
– Э-эх, – с досадой протянул Пашутка, – привет, Быстрик!
– Немыслимо! И как вы додумались – застать врасплох сокола! Вашей маме ещё есть чему вас учить. Как и тому, кстати, что со своими друзьями так не поступают! – пока шумно возмущался Быстрик, Мишутка быстро откопал под корнем дерева ленивого червяка и преподнёс в качестве извинения.
Немного раздумав, Быстрик с видимым удовольствием принял его.
На этот раз медведица позволила себе пробыть в спячке дольше, чем в прошлом году. Почти весь снег уже сошёл, оставаясь кое-где в низинах, да в оврагах он ещё лежал дырявым ковром, ты были проталины. Как верно заметил Быстрик, братья сильно выросли, пусть и потеряли почти весь накопленный жир. И за это лето им предстояло набрать ещё больше веса, а главное – научиться самостоятельности. Ведь для следующей спячки они уже должны будут отыскать место для берлоги отдельно от мамы. Лишь две зимы они проводили вместе с матерью. Медведи росли быстро.
Едва проснувшись, медвежья семья принялась отыскивать еду и обследовать территорию. Разделившись, но не теряя друг друга из вида, а точнее из нюха, ведь за деревьями потеряться не мудрено, в то время как для запахов в весенней тайге нет препятствий, медведи каждый принялся добывать корешки, озимые ягоды, свежую, сочную траву с цветами – всё то, что могло заморить большого медвежьего червячка.
– Дети! Миша! Паша, идите сюда! – позвала их мама.
Братья уловили нотки обеспокоенности в её голосе, потому сразу, дожёвывая на ходу, ловко закосолапили к ней.
– Смотрите, – показала он им удивительно странный след. Он не был свежим, животное прошедшее здесь оставило его сутки назад, не был и большим, но почему-то внушал медведице сильное опасение.
На нём не было видно ни сколько пальцев на лапах, ни когтей, ни формы копыт или ещё чего, что привыкли считывать медвежата. Зато какие-то симметричные углубления, да волнистые линии прошивали его во всю длину. А задняя часть была втоптана в землю гораздо сильнее передней. К тому же запах. Пусть уже сильно разрядившейся, но всё же что-то неприятное, вонючее было в нём, от чего братья сморщились. Запах им определённо не нравился.
– Мам, он какой-то странный, зверь, да и след, – нахмурился Пашутка.
– Да, и, кажется, двулапый, – отметил Мишутка, – но кто кроме нас ещё ходит на двух лапах?
– Человек.
Братья в испуге отшатнулись. Они слышали о людях. Слышали, как те посчитали себя отдельными от всех других животных и укрылись в каменных городах, окружив себя изделиями, какие они получали от неразумного использования даров природы. Слышали, что они охотились и за ними, за медведями. Иногда для еды, но в последнее время, как тот волк – для удовольствия, ради трофеев. Братья никогда не понимали этого, ведь нарушались неписаные законы тайги, благодаря которым жили сотни и тысячи видов рядом друг с другом, соблюдая баланс завещанный природой. От всего этого избавился человек, заменив чем-то другим. Чем – братья не знали. Забыли.
– Охотник?
– Нет, – ответила медведица, – не охотник. Шёл налегке, один, рядом не было собаки – вечного спутника людей. Вот здесь он остановился, – показала она, дети последовали за ней, – присел и что-то делал очень долго. Видите? Он ещё опирался на палку. Потом встал и пошёл опять. Люди неуклюжи. Они не умеют маскировать свои следы, свои запахи, в тайге они стали чужаками. Пойдёмте за мной.
Медведица, будь она одна, ни за что ни последовала бы за человеческим следом, но ей надо было учить своих детей. Учить опасаться человека, прятаться от него, не попадаться на глаза и распознавать все его запахи, уловки и хитрости, какими он пользуется. Шла она аккуратно, даже убедившись, что не повстречает на своём пути человека.
Километр спустя они вышли к месту, где к следу одного человека присоединялся другой. Теперь уже с собакой. Но самый опасный, запах пороха, ощущался едва слышно. Значит, ружьё хоть и было, но с него не стреляли.
– Я думаю, это так называемые исследователи, – наконец поделилась она укрепившейся мыслью.
– Они… они так же опасны, как и охотники?
– Любой человек опасен. За исследователями могут прийти ещё больше людей и начать грубо строить свои селения или просто вырубать тайгу. Мой брат рассказывал, что видел, как они взрывали целые горы, что-то искали. Потом бурили землю, так глубоко, что нельзя было разглядеть, где кончается тоннель. И оттуда шли самые тяжёлые, ядовитые запахи, которые почему-то людям очень нравятся. И ради них то, они покидают свои города.