Когда стало известно, что Екатерину сразил апоплексический удар и она в скором времени умрет, граф Орлов-Чесменский был среди тех, кто приехал проститься с умирающей государыней. Граф Зубов, последний фаворит Екатерины, по совету А. Г Орлова отправился с печальным известием в Гатчину к наследнику престола великому князю Павлу Петровичу. Но сам граф Орлов был болен и не присутствовал при смерти императрицы. Он уехал в свой дом в Петербурге, что располагался на Васильевском острове, совершенно разбитый, вскоре по прибытии из Гатчины великого князя.
Павел Петрович, принявши у подданных присягу и попрощавшись с покойницей, лежавшей пока в своей комнате на диване, немедленно к нему первому послал Н.П. Архарова и Ф.В. Ростопчина, бывшего средь особо доверенных и близких к нему лиц, чтобы принять у того присягу. Граф Алексей Орлов числился средь первых его врагов, поскольку император Павел I считал его главным виновником смерти Петра III. При этом он проговорил: «…я не хочу, чтобы он забывал 28 июня…» Об этом посещении мы знаем от одного из участников, Федора Васильевича Ростопчина{140}.
Было уже поздно; в доме Орлова все двери стояли заперты, но Ростопчин отыскал кого-то из челяди и велел разбудить графа, крепко спавшего. Алексей Григорьевич был весьма прогневан столь неожиданным и поздним визитом, к тому ж с Архаровым у него были довольно сложные, как мы знаем, отношения. В тулупе, накинутом поверх домашнего халата, Орлов вышел к незваным гостям, требуя объяснить причину их появления в его доме. Архаров ответствовал, что прибыли они по велению императора Павла Петровича, требовавшего немедленно привесть Орлова к присяге. Узнав таким образом, что Екатерины уже нет, граф Алексей Григорьевич заплакал, сказав: «Господи! Помяни ее во царствии Твоем! Вечная ей память!» Недоверие императора огорчило его, и он тут же был готов идти в приходскую церковь, как предлагал Архаров, и присягнуть пред образом Божьим Павлу I на верность, обязуясь служить ему верно, как служил его матери всю свою жизнь. «Несмотря на трудное положение графа Орлова, я не приметил в нем ни малейшего движения трусости или подлости», — пишет Федор Ростопчин с восхищением.
Едва Алексей Григорьевич смог выходить из дому, он просил аудиенции у императора. Павел говорил с ним при закрытых дверях и весьма громко, что свидетельствовало о его явном неудовольствии Орловым. Однако то, что за этим разговором последовало, было во много крат ужаснее любой опалы.
Павел решил перезахоронить прах своего отца в императорской усыпальнице, в Петропавловском соборе (поскольку Петр Федорович не был коронован, то и похоронили его без значительных церемоний, в Благовещенской церкви Александро-Невского монастыря). Решено это было сделать в день захоронения Екатерины. Прах Петра III, от коего остались лишь «шляпа, перчатки, ботфорты», был выставлен в церкви. Спустя 17 дней Павел короновал прах отца императорской короной. 2 декабря 1796 г. торжественная процессия, растянувшаяся на несколько километров, перенесла останки Петра в Зимний дворец.
Участник событий Ф.П. Лубяновский, в то время адъютант фельдмаршала Н.В. Репнина, вспоминал, что в тот день был сильный мороз и туман, но император и великие князья пешком шли за колесницей всю дорогу. Павел очень тщательно отбирал людей, которые должны были участвовать в этом действе, и первую роль играл Алексей Орлов, цареубийца: ему было велено нести корону пред гробом. Орлов попытался отговориться дурным самочувствием, однако император, увидев, что корону берет какой-то другой чиновник, разгневался и приказал найти графа А.Г. Орлова, чтоб тот принял наказание за смерть Петра Федоровича 34 года назад. По рассказам очевидцев, граф плакал и с трудом, с помощью поддерживавших его чиновников, сумел выполнить порученное; руки его тряслись: «Тот, кому назначено было нести корону императорскую, зашел в темный угол и взрыд плакал. С трудом отыскали его, а еще с большим трудом убедили его взять корону в трепетавшие руки»{141}.