Левье взял и внимательно просмотрел бумаги.
– Ваше имя? – спросил он.
– Прайс. Я служу в канцелярии порта.
– Да, конечно, я вспомнил вас. Угловой стол со стороны двери. Ошибка исключена, Прайс? Может, просто совпадение?
Служащий порта самоуверенно улыбнулся и сказал:
– Ставлю десять долларов против вашего одного, инспектор, что разбойник обнаглел настолько, что появился в порту с трофеем, даже не изменив его облик, лишь слегка подделав судовую документацию.
Продолжая изучать и сравнивать документы, Левье отыскал интересующую его графу:
Капитан «Сайта-Марии» – Доменик Лафит, владелец судна – торговый дом «Лафит».
У Левье разом вспотели ладони. Такая удача! Сам безбожник Фуше в таких случаях верил в перст Божий.
– Ваша наблюдательность, Прайс, делает вам честь. Кому вы еще сказали о своем открытии?
– Да вся канцелярия знает. Они сначала подняли меня на смех, тогда я пошел к капитану порта, а он уже послал меня к вам.
– С вашего позволения я оставлю пока эти бумаги у себя. Надо все тщательно проверить. А вы передайте своим весельчакам, чтобы не болтали языками, если не хотят осложнений с полицией. Вы меня поняли, Прайс?
Отпустив посетителя, Левье убрал бумаги в несгораемый шкаф, стоявший в углу, закрыл кабинет и вышел в смежную комнату, где сидел один из его помощников.
– Слушай, Кларк, – сказал ему инспектор, – установи наблюдение за судном «Санта-Мария», что у причала Мясного рынка. Только работать чисто, не высовываться. Пошли этого молодого – Бесьера, он еще не примелькался в порту. В полночь я сам его сменю.
Левье вышел во двор таможни, нашел конюха и попросил дать ему лошадь.
– Выбирайте любую, мсье.
Инспектор отвязал под крытым навесом самую спокойную на вид кобылу. Левье опасался лошадей и пользовался ими только в крайних случаях.
По дороге он вспомнил, что сегодня, в пятницу, Французский театр на Орлеанской давал идиллический спектакль в пасторальном духе. В эти дни Роберт Бертон уходил со службы на два часа раньше, купался дома в бассейне, переодевался в мятый фрак и отправлялся на представление, где блистала его неповторимая Арлетта.
Левье щелкнул крышкой часов на цепочке. В Калабус к начальнику полиции он уже не успевал. Тогда инспектор решил сначала плотно пообедать, а потом уж посетить храм Мельпомены.
Секретарь начальника полиции Раушер вытянул ноги на стульях перед входом в апартаменты мадемуазель Арлетты. Во время антракта она принимала Бертона, и Раушер сторожил их уединение.
Роберт Бертон, бывший военный, не мог обходиться без адъютанта. Начальник полиции через месяц после вступления в должность выбрал самого толкового из писарей и выдумал для него должность секретаря с весьма своеобразными функциями.
Левье знал, где нужно искать начальника полиции, пока не прозвенел третий звонок. Инспектор прошел за кулисы театра до комнат мадемуазель, но наткнулся на длинные ноги Раушера.
– Мне надо видеть шефа.
Секретарь даже не шелохнулся.
– Он занят, инспектор. Вы же знаете, шеф не любит, когда его беспокоят вне службы.
Левье устало вздохнул.
– Передай ему, что дело срочное. И побыстрей, если не хочешь снова стать писарем.
Инспектор занял освободившийся стул: после лошадиной тряски он нуждался в отдыхе.
– Что случилось, Левье? – недовольным голосом спросил озабоченный Бертон, появившийся из туалетной примы. – Только покороче.
– Дело деликатное, шеф, – приподнял свой тощий зад инспектор и указал взглядом на Раушера. – Я бы хотел изложить его с глазу на глаз.
– Вы что, Левье, не узнаете моего секретаря? У меня нет от него секретов. Я слушаю вас.
Левье монотонным и равнодушным голосом профессионально изложил историю с купеческим судном «Санта-Мария».
–Доменик Лафит? – недоверчиво переспросил Бертон. – Еще один брат мсье Лафита? Не слишком ли много братьев за эти два дня, Левье?
Начальник полиции задумался. Он ценил незаметного на первый взгляд инспектора портового участка и знал, что дуть в рожок при ложной тревоге он не будет.
– Вот что, Левье. Продолжайте наблюдение. Все проверить. Докладывать мне лично. Раушер, держите связь с инспектором.
Прозвенел третий звонок. Арлетта в костюме пастушки выпорхнула из уборной.
– Пока, котик! – пропела актриса, спеша на сцепу. – Ты не забыл, что сегодня мы приглашены на ужин к губернатору?
– Нет, моя прелесть. Я буду ждать тебя в экипаже. Ты обворожительна в этом наряде, представляю, насколько ты ослепительна без него.
– Фу, котик, ты говоришь пошлости!
Прима, наполнив воздух запахом фиалки, упорхнула.
– Господа, вы не представляете, как женщины обожают пошлости, – поделился опытом Бертон, направляясь в партер. – Я надеюсь на вас, Левье. Раушера оставьте при себе. Он знает, где меня найти.
Дом губернатора Вильяма Клэрборна, взметнувшийся каменным фонтаном в центре города, представлял собой копию одного из дворцов Версаля. Расточительство Людовика XVI пролилось однажды золотым дождем и на заморскую колонию, которая была названа в честь короля Луизианой. Вензель Бурбонов до сих пор украшал шпиль дворца.
Первый этаж и балюстрада, опоясавшая второй, были ярко освещены каскадом люстр. Хозяйка дома миссис Клэрборн принимала гостей. Чернокожие слуги подавали изысканные блюда креольской кухни. Женщины, одетые по последней парижской моде, сверкали обнаженными плечами и драгоценностями. В душном вечернем воздухе носились звуки оркестра.
Миссис Клэрборн была приятно удивлена, когда Пьер Лафит представил ей своего брата Жана. Молодой человек имел приятные манеры и успел наговорить ей кучу любезностей, пока полковник Росс и майор Виллере не завели с ним скучный разговор профессиональных военных о последних кампаниях Наполеона.
– Император готов был уйти в Альпы и начать все сначала, когда союзники вошли в Париж, но его предали маршалы.
– Да, гвардия рыдала, прощаясь с императором.
– Говорят, что англичане плохо его охраняют на острове Эльба. Бурбонам вернули трон, но они не поумнели с тех пор, как Луи Несчастный лишился головы.
– Я уверен, что это был не последний выход Бонапарта. Он еще удивит мир.
Миссис Клэрборн взяла Пьера Лафита под руку, предоставив мужские разговоры мужчинам. Ей было около сорока лет, аромат чуть увядшего цветка еще сохранился, смуглая креолка была полна изящества и грации. К Пьеру Лафиту жена губернатора питала особую симпатию и не скрывала этого. Ревность мужа и рамки приличий приятно щекотали нервы чувственной женщины.
После восхитительного ужина и партии в вист, когда в расцвеченном фонариками саду подали шампанское, Роберт Бертон уединился с Клэрборном в кабинете губернатора. Их беседа затянулась, хозяин дома даже не вышел проводить гостей. Уже поздно ночью, закрыв дверь за начальником полиции, он поднялся в спальню жены.
– Ты не спишь, дорогая?
Миссис Клэрборн, взглянув на мужа, отложила в сторону французский роман. Распахнувшийся пеньюар из бенгальского муслина обнажил безупречно чистые линии еще упругой груди.
– Дорогая… – Губернатор был явно смущен тем, что долг его обязывал сказать жене. – Мы должны отказать от дома Пьеру Лафиту. Я больше не хочу, чтобы ты его принимала.
– Ах, оставь, Вильям, – капризным тоном сказала миссис Клэрборн. – В конце концов, твоя ревность становится смешна. Он специально для меня выбрал пьесу. Ты же знаешь мою любовь к театру!
– Я не ревную, дорогая. Я знаю, что у тебя хватит благоразумия не терять головы. Дело не в том. Некоторые своеобразные торговые операции господина Лафита носят весьма сомнительный характер. Завтра один из его кораблей будет арестован, и если предположения начальника полиция подтвердятся, Пьер Лафит окажется под судом!