Через три дня ночью по всему городу неизвестные лица расклеили объявления, в которых предлагалось пять тысяч долларов тому, кто доставит губернатора Вильяма Клэрборна в бухту Баратария. Ответ Пьера Лафита немало потешил новоорлеанцев, а больше всех веселилась жена губернатора. Даже сам Клэрборн оценил своеобразный юмор босса флибустьеров. Только прокурор Граймз считал, что чаша терпения переполнилась.
– Я предлагаю послать войска в бухту Баратария. Пора помешать длинной палкой в этом болоте.
Наступила мягкая осень. Ночи стали прохладнее, а дни не такими жаркими. Война на севере шла с переменным успехом. В эти дни прорвавшийся сквозь английский заслон американский капер доставил губернатору штата Луизиана секретный пакет от правительства. Президент США Джеймс Мэдисон предупреждал Клэрборна, что, по данным разведки, англичане готовятся высадить крупный десант на юге страны. Губернатору предлагалось принять все меры для отпора врагу. На помощь Новому Орлеану спешил генерал Эндрю Джексон.
В этих условиях Клэрборн не рискнул распылять силы на борьбу с Лафитом, которые могли понадобиться для защиты города. Война стала реальностью. Оптимисты, надеявшиеся, что она их минует, забыли свои надежды.
Кропотливая и методичная работа инспектора Левье, наконец, дала результат. Методы Жозефа Фуше действовали безотказно, рано или поздно, в зависимости от сложности дела, они приводили к цели. А если противник совершал ошибки или проявлял человеческие слабости, то успех превосходил все ожидания.
В конце ноября Левье нанес визит Граймзу, чтобы поделиться хорошими новостями.
– Пьер Лафит тайно посещает город. Заключает сделки с посредниками и посещает дом художника-миниатюриста Жана Батиста Селя на Бургундской улице.
– Позирует для портрета? – недоверчиво спросил прокурор.
– Нет, к искусству Пьер Лафит равнодушен. Его больше интересует дочь художника Франсуаза.
– Любовная интрижка? – осклабился Граймз.
– Что-то в этом роде, – кивнул Левье. – Хозяин дома вдовец, все время проводит в мастерской на втором этаже, спускается вниз только для того, чтобы встретиться с клиентами. Одержим работой, довольно странная личность. С дочерью видится редко и, видимо, не в курсе ее увлечений. Франсуаза ведет слишком свободный образ жизни для креолки, ее комнаты имеют отдельный вход с улицы. На рассвете через него Пьер Лафит уходит. На перекрестке Орлеанской и Бургундской садится в экипаж с черными шторами, который сразу набирает скорость и исчезает.
– Куда?
– Рано утром на пустынных улицах это невозможно проследить, оставаясь незамеченным. Мы только спугнем птичку, и она больше не вернется в любовное гнездышко, господин прокурор.
Граймз, радостно потирая руки, удовлетворенно хмыкнул и полюбопытствовал:
– Она хорошенькая?
Левье пожал плечами. Он не интересовался женщинами.
– Мадемуазель неплохо музицирует. Под ее окнами в заросшем саду я прослушал дюжину арий из итальянских опер, которыми она так увлекается.
– Вы отлично поработали, Левье!
– Теперь главное не испортить дело, как было до сих пор.
– Да, вы правы, инспектор. Этот разбойник имеет своих людей в полиции. И если мы будем действовать обычными методами, его опять предупредят. Проведите операцию самостоятельно, Левье. Возьмите двух-трех человек со стороны, устройте засаду и арестуйте счастливого любовника, когда он будет покидать свою возлюбленную. Я не забыл своих обещаний. Как только Пьер Лафит окажется за решеткой, я договорюсь с начальником полиции о вашем переводе на должность судебного следователя.
Левье встал и натянул на голову старую шляпу.
– Людям со стороны надо платить, господин прокурор.
Граймз порылся в кошельке, протянул несколько банкнот. Левье покачал головой.
– Они не возьмут ассигнации. Если англичанам удастся вернуть свои колонии, этими долларами будут подтираться.
– Левье, вы думаете, что говорите?
– Только то, о чем говорят все в городе, господин прокурор.
Граймз высыпал на стол серебро.
– Этого хватит?
Левье скучающе пересчитал монеты, сунул их в карман, не забыв и банкноты.
– Если будет мало, я постараюсь поменять у таможенного кассира. Подлец берет один к десяти. Подготовьте ордер, господин прокурор, и наберитесь терпения.
Левье, убедившись, что любовник снова пришел па тайное свидание, как всегда, без охраны, чтобы не компрометировать даму, тихо, без шума заменил кучера на козлах дожидавшегося фаэтона. Теперь оставалось ждать, когда мышеловка захлопнется.
…Пьер Лафит, размягченный и приятно утомленный любовью, еще затемно покинул пылкую дочь художника, тенью проскользнул в сразу тронувшийся с места экипаж и только тогда в углу салона заметил серый силуэт.
– Сидите смирно, мсье Лафит, – раздался голос инспектора. – На запятках двое моих людей. Сопротивление бесполезно.
Пришедшая из города весть об аресте босса всполошила разбойничий лагерь.
– Я предупреждал Пьера, что женщины не приносят счастья, – сказал Доменик, – но он не мог жить без сладострастных приключений.
Адвокат Морель, долголетний поверенный в делах торгового дома «Лафит», немедленно подал прошение об освобождении своего клиента под залог. Прокурор Граймз отказал. Не для того он так долго стерег удачу, чтобы теперь выпустить ее из рук.
– Мсье Лафит будет наказан за свои преступления по всей строгости американских законов.
Адвокат подал жалобу судье Холлу:
– Моего подзащитного содержат в цепях, словно врага рода человеческого. Ваша честь, не гневите Бога, будьте милосердны.
Холл поговорил с окружным прокурором, но ничего не добился. Подозрительный Граймз распорядился даже увеличить охрану арестованного.
Рене Белюш отплыл неделю назад в Венесуэлу с грузом для войск Боливара. Доменик и Жан Лафит, взявшие на себя руководство сообществом вольных охотников, задумали подготовить побег Пьера, однако сведения, собранные ими о тюрьме Калабус, быстро разрушили планы освобождения брата. Из подземелья замка еще никто никогда не убегал.
Накануне за возвращавшейся с охоты парой корсарских шхун неожиданно бросились в погоню бриг и мощный фрегат британского королевского флота. Флибустьеры еле успели укрыться в бухте, а англичане, наткнувшись на мели, всю ночь промеряли глубины, надеясь утром пройти по фарватеру.
Жан Лафит, внимательно следивший за приготовлениями непрошеных гостей, распорядился снять с кораблей самые крупные пушки и установить их в кустарнике на оконечности острова, обращенной к узкому проливу.
На рассвете бриг снялся с якоря и с приливом осторожно вошел в горловину между двух островов. Жан Лафит подпустил его вплотную и открыл сокрушительный огонь. Первыми выстрелами ядрами, скованными попарно цепями, смели такелаж. Корабль потерял управление и, расстреливаемый в упор, сел на мель. Английские моряки в панике спасались на шлюпках. Из внутренностей подбитого брига повалил дым, а несколько минут спустя в небо взметнулся столб пламени и раздался страшный взрыв. Остров вздрогнул, высокая волна окатила берег. На голову артиллеристов Жана Лафита в наступившей неестественной тишине посыпались обломки корабля. Фрегат, обстреляв с моря береговую батарею, в спешке взял на борт уцелевших моряков и ушел в море, исчезнув за горизонтом.
Жан Лафит удовлетворенно окинул взором поле боя.
– Больше они к нам не сунутся.
Престиж младшего брата босса необычайно вырос. Баратарийны знали, что Жан несколько лет воевал в Европе, но в настоящем деле видели его впервые. Обладал он и организаторскими способностями. Если Доменик был хорош в абордажной схватке, то с работой, регулирующей жизнь всей разбойничьей колонии, справлялся плохо. Горячая, непоследовательная, порывистая и увлекающаяся натура старшего брата быстро утомлялась от решения рутинных проблем. Рене Белюш, проникшись идеями Боливара, отдалялся все дальше, все чаще отсутствовал, появляясь в Баратарии только для того, чтобы набить трюмы своего корабля товарами для армии Освободителя. Вечером на песчаном берегу после бурных дебатов при свете костров разбойники большинством голосов избрали Жана Лафита преемником босса.