Выбрать главу

а телу бренному чрез адские мученья

здесь суждено пройти. То воля князя

Димитрия. А мы лишь служим ей.

Дьяк Кострома.

- Дитя невинное! На колья не смотри,

и взор девичий не смущай картиной

залитой кровью плахи, лютых псов и слуг жестоких. Будет и того,

что на твоих глазах отца казнили! Достойный был боярин и слуга

князей московских. Верен и правдив.

(уходят)

 

Анастасия.

- Куда теперь? Без крова, без опоры

на близких! Кто еще вчера,

едва родной, гордился быть привечен

в хоромах батюшки, теперь не узнает,

и сторонится дочери несчастной.

Все двери заперты!

Купцы в нарядных лавках тупят взор и не зовут, хвалясь товаром красным,

а люд простой

уже не снимет шапку, и при встрече,

уж не поклонится.

Когда б не вера, я б руки наложила!

 

Марфа.

- Замолчи!

Бессовестная, подлая девица!

При мне такое говорить!

Я жизнью, больше! честью рисковала - из Твери

тайком сюда добралась, хоть отец

твой вести слал, что князь лютует,

и гибелью грозит.

Иль думаешь, клобук защита наша

от топора? Спроси у братьев,

сколько монахов нынче сожжено с монастырями, с храмами -

в раздоре

семейство княжеское,

брат войной на брата, племянники дядьев, а те друг друга рубят - и вся земля вопит

и плачет кровью. И лукавых и святых.

И никогда бы, будь моя бы воля,

в Москву не сунулась.

 

Анастасия.

- Матушка, прости!

Благослови, чтоб разум бес не путал.

Душа кричит от горя, а из глаз слезинки

не скатится. И всюду кровь отца.

 

Марфа.

- Господь благословит.

(склонившись, молятся)

Анастасия.

- Но что, скажи,

тебя из мирной кельи привело

на казни здешние?

Отец мне говорил, что вы храните тайну,

и что святитель Алексей покойный -

ему, как воину доверил, а тебе,

как ангельскому образу во всем.

Он горевал, что сына Бог не дал, чтоб передать ему какое-то служение,

а я, сколь ни просила, не выведала больше ничего...

Смеялся он и яхонты дарил.

(плачет в рукав)

 

Марфа.

- Боярышня, молчи!

Молчи, Анастасия!

Ты языком своим нас всех погубишь! Плачь!

Закрой лицо. Плачь об отце казненном. И молись.

(уходят)

 

Палаты князя Московского. Почивальня. Князь Юрий Дмитриевич, князь Дмитрий.

Князь Дмитрий.

- Как, батюшка, ты почивал?

Здоров ли нынче?

День рассветает, ждут тебя дела.

Заутра нарочный приехал из Коломны - Василий просит Серпухов, кормиться.

 

Князь Юрий.

- Скажи, чтоб ждал.

Скажи им всем - пусть ждут...

Постой, не уходи.

Сын мой, Димитрий, я должен рассказать тебе!

Я князь

и государь Российский по рожденью, как сын Донского,

и московский трон

по праву мой.

 

Князь Дмитрий.

- Я знаю, батюшка.

 

Князь Юрий.

- Ты знаешь, но не все.

Послушай.

Прадед наш, князь старый Юрий,

устроив этот город, владельца прежнего земель этих убил,

и меч свой кровью напоил безвинной.

 

Князь Дмитрий.

- Мешал он князю - вот его вина.

 

Князь Юрий.

- Нужда не в том. Тут капище стояло

с богами старыми, и прадед их пожег, как подобает христианскому владыке,

и вместе с идолами сжег он и волхвов.

Когда ж огонь съедал их дерева,

они проклятье бросили ему из пламени и дыма,

ему и роду нашему -

что всякий, кто сидеть на троне в сем городе, в Москве, решит,

тот должен кровь родную,

невинную пролить. Иначе сам умрет внезапной смертью.

Племянника с семьей я отпустил, рука не поднялась зарезать ближнего!

И вот

я умираю.

 

Князь Дмитрий.

- Как! Отец!

 

Князь Юрий.

- Да, умираю. Это не отрава, не заговор, а просто дух истлел.

За смерть мою бояр московских не казни, они невинны,

тут виной проклятье рода нашего.

О нем расскажешь брату - княжить вам, и знать должны вы все о страшной плате

за право быть хозяином земли.

А я слабею, час мой близок. Уходи.

И помни - власть берется только кровью. Невинной жертвы.

В царстве близких нет.

(князь Дмитрий уходит)

 

Князь Юрий мечникам.

- Теперь зайдет владыка наш, Иона,

а вы в дверях на страже стойте, чтобы ухо

ничье не слышало, что будем говорить.

(входит епископ Иона)

 

Князь Юрий.

- Благослови отец.

 

Иона.

- Господь благословит.

 

Князь Юрий.

- Слабею я, и чувствую кончину.

 

Иона.

- Все в Божьей власти. Должно, государь,

тебе, как брат твой и отец державный,

перед судом покаяться и схиму

принять.

Решайся.

 

Князь Юрий.

- Не о том

я говорить хочу. Владыка,