- Как это произошло?
- Мы поехали с Косом в Котельники, на одну точку, – начал объяснять Пчёла, небрежно разглаживая майку, – разведать обстановку у местных пацанов, все чин-чинарём, и тут… Тут видим, в баре Жека сидит, с ней Дунаев и еще какой-то кент. Ну залетели туда, ее не нашли, наехали на Дунаева… Отыскали ее около туалетов, тот мудак с нее уже трусы стягивал. Ну и всё… Потом уже поняли, кто такой. Привезли ее сюда, она в истерике. Позже уже сказала, что он ее, оказывается, узнал, – он злостно пнул пробивающийся сквозь старые дощатые полы беседки сорник. – Только хрен его знает, откуда.
Космос поравнялся с друзьями и осторожно положил ладонь на плечо Белому.
- Он бил ее, Сань. Пойми, там вообще другого выхода не было…
Саше сделалось не по себе, последний раз такие чувства он испытал, когда увидел в Люберцах Ленку. Разукрашенную куклу, на которой бирку клеить было негде. Тогда его сознание перевернулось на все триста шестьдесят градусов. И казалось, что дальше некуда. Но после этих подробностей он осознал, что обстоятельства подняли планку до небывалых высот.
- Как она?
- Спит, – ответил Фил, и в его взгляде читалась ничем не прикрытая боль. – Легкое сотрясение, но от ситуации еще не отошла…
- Пчёл, ты…
- Забей, брат, – Витя оборвал Белова на полуслове, усмехнулся и хлопнул по плечу, – главное теперь – порвать Муху. А там даст бог – обойдется малой кровью.
Ленка Елисеева, трясясь от волнения, стояла в телефонной будке и второпях набирала номер. Страх того, о чем она думала последние дни, навалился на нее свинцовой плитой и толкнул на то, чего бы она ни за что не сделала, не будь уверена, что Муха просто способен разбить и сделать Сашку инвалидом. Надо было срочно дозвониться до Белова и всеми правдами и неправдами отговорить его от боя. Взбешенный и униженный Мухин мог быть способен на что угодно. Даже убить. И не моргнуть глазом.
Монотонные гудки, казалось, длились бесконечно, но наконец трубку взяли, и Елисеева услышала голос Татьяны Николаевны. Ленка красноречиво молчала и ждала, что женщина догадается передать сыну трубку, но Белова только спрашивала, кто звонит и почему молчит. И Елисеевой ничего не оставалось, как повесить трубку, и набрать другой номер, вдруг еще не поздно?
Ольга Николаевна, недавно вернувшаяся с дежурства, подскочила на диване от громкой трели телефона и, прогнав дремоту, подняла трубку.
- Да?
- Здравствуйте, вы не могли бы позвать Женю? – затараторила Елисеева. – Это ее однокурсница беспокоит…
- Здравствуйте. Конечно, – старшая Филатова повернулась к комнате племянницы и позвала: – Женечка, подойди, тебе звонят.
Женька, еще не отошедшая до конца за три дня от произошедшего, выползла из-под одеяла и прошествовала в гостиную.
- Да?
- Женя, это… Лена. Только не бросай трубку, это очень важно!
Филатова поморщилась от дикого раздражения и едва нашла в себе крупицы терпения, чтобы не нажать на рычаг.
- Чего тебе?
- Отговори Сашу, я тебя умоляю! – голос Елисеевой дрожал. – Он же убьет его!
- Кто? – не поняла Женька.
- Муха! Они сегодня дерутся. Я прошу, останови его, поговори с Валерой! Не дайте ему…
Сердце Женьки ухнуло и провалилось куда-то вниз.
- Валера уехал еще час назад, – не своим голосом ответила она, опускаясь на диван. – Они все уехали…
Поздно. Вот теперь точно поздно.
- Какая же я дура… – Елисеева всхлипнула и неожиданно для Женьки зарыдала в трубку. – Жень… Нам надо поговорить… с тобой…
Филатова прикрыла глаза и тяжело вздохнула. Ей ужасно не хотелось встречаться с Ленкой и тем более о чем-то с ней разговаривать. Но выхода не было. Им всем надо было объясниться. Хотя бы ради Саши.
- Подъезжай. Я буду в беседке.
На берегу Москвы-реки, дальше от города, где едва были видны московские многоэтажки, казавшиеся отсюда крошечными и нарисованными, находился старый речной порт. Давно заброшенный, превратившийся в кладбище старых лодок, катеров и сухогрузов. Пройдя чуть дальше, можно было обнаружить свободную и ровную поляну. Это место никак лучше подходило для боя. Вдалеке от людской суеты и посторонних глаз.
На длинной железной конструкции, некогда служившей кормой корабля, стоял Муха. Он нервно курил и одновременно жевал жвачку. От лба до скулы на его лице протянулся глубокий шрам – след от кастета. Рана еще не зажила до конца, болела и отдавала этой болью в глаз, отчего Мухин иногда морщился. В голове бандита было только одно – размазать в лепешку голову Белова прямо об эти ржавые борта старых лодок, избить с таким упоением и с такой жестокостью, чтобы он захлебнулся своей же кровью, а его зарвавшиеся дружки по частям бы не смогли собрать его остатки.
- Муха! – окликнул его один из братков. – Едут…
К поляне медленно подкатил старенький “Линкольн”. Муха осклабился, спрыгнул с ржавой кормы и молча скинул свою кожанку в руки близ стоящего бугая.
- Нечего с ними сиськи мять, – поджигал его запал второй браток. – Раз-два, и на дно, рыб кормить. А потом по пивку, да? – и хлопнул Мухина по оголенному плечу.
Муха размял плечи, скинув ладонь, наблюдая, как из машины вылезает прибывшая четверка. Рыжий и самый борзый отпустил комментарий в их адрес, стараясь делать вид, что ситуация их вообще не пугает. Самонадеянные сопляки. Бесило и то, что ни один со стороны противников не дергался, а этот сосунок держался уверенно и враждебно, возомнив себя борцом ММА.
Саша и правда без тени сомнения и страха смотрел прямо в глаза Мухе. Злость придавала ему таких сил, что он буквально ощущал, как по жилам растекалась сталь, и ладони, сжатые в кулаки, белели от напряжения.
- Сань, – Фил наклонился к другу, – ты, главное, не дергайся, дыхалку держи. Пусть он прыгает, а ты работай четко. Побегай, подразни его. А увидишь, что он подсел – сразу гаси, – он не был уверен, что Белов его внимательно слушает, но надеялся, что хоть что-то возьмет на заметку, – готов? Давай, брат…
- Ну че, Филипок, готов землю жрать? – Муха медленно наступал.
- Ты ее сам жрать будешь, клоун, – не удержался Валера.
Пчёла уселся на капот “Линкольна”, кивнув Космосу, чтобы тот держал ТТшник наготове, и громко поддержал друга:
- Давай, Сань, загаси эту шимпанзе!
- Че там вякнул? – быканул со стороны Мухи один, но Мухин выставил перед ним руку, чтобы не дергался.
Из-за ржавой лодки, лежавшей вверх дном с пробитой бочиной, вывернули еще трое. Двое – невысоких, но коренастых – шагали по обе стороны от верзилы с перемотанной бинтом головой. Заметив “гостей”, бугай вдруг выпрямился, а затем подлетел к Мухину. Пчёла, до этого державший на губах напускную подбадривающую ухмылку, мгновенно напрягся и толкнул в плечо Космоса.
- Муха, – шепнул верзила на ухо старшему, кивнув в сторону Вити, – вон тот. Отвечаю – я по голосу узнал.
- Эй, рыжий, – крикнул Пчёлкину Муха, – сюда подошел.
- Псину так будешь на улице звать, понял? – огрызнулся Пчёла.
- Борзеете, сопляки, – Мухин смачно сплюнул в их сторону. – Игра меняет правила, – и кивнул назад в сторону верзилы.
- О, а Слона-то мы и не заметили, – покачал головой Космос, держа планку.
- Я тебя порву, сука! – Слон, было, дернулся в их сторону, но Муха снова пресек все выпады со стороны братвы. Он думал. – До шлюхи вашей малолетней тоже доберусь!
Пчёла и Фил, словно по команде, сорвались с места, и тут крикнул Саша:
- Стоп! Стоять!!!
Но остановить друзей окончательно смогли только вышедшие вперед Мухина двое братков, нацелив на них две “беретты”. Космос смекнул моментально и выхватил свой ТТ, даже не подав виду, что в нем не было патронов. Обстановка накалялась, все шло не по плану, и Белов часто задышал, плотно сжав зубы так, что скулы проступили. Сидевший все это время на ржавой бочке и молчавший Долговязый приподнял кепку и медленно вышел вперед, встав по середине от обеих сторон. Саша узнал в нем одного из людей Шведа, бывший тогда на карьере.
- Со Шведом был уговор – решить все по-честноку. Ты, – он посмотрел на Белого, – уверял, что не хочешь войны. Мы тоже, – взгляд на Муху. – Спор из-за баб – последнее дело. Поэтому Слон выйдет с твоим дружком один на один, – заметив, как верзила шелохнулся, ткнул в его сторону пальцем, – я сказал! Один на один. Швед ждет не массового кровопролития.