– Что-то не так с вином, лорд Форкосиган? – участливо осведомилась пожилая дама.
– Выдержка немного, э… маловата, – пробормотал Майлз. – Надо бы сказать послу, чтобы он чуть подольше подержал его в подвалах . – Примерно до тех пор, пока я не покину планету…
Основное помещение, где проходил прием, представляло собой элегантно обставленный зал с высоким сводом и застекленным потолком, которое, казалось, должно было отдаваться эхом подобно пещере, но звуки были странно приглушенными для того большого количества людей, которое могли вместить его балконы и ниши. Где-то спрятаны звукопоглотители, подумал Майлз – и он мог поспорить, что если знать, куда встать, попадешь в купол безопасности для глушения соглядатаев, как живых, так и электронных. Он отметил, где стоят послы Барраяра и Тау Кита, на будущее – да, даже движения их губ были как-то размыты и затуманены. А в скором времени должны пересматриваться некоторые договоры о праве пролета через локальное пространство Тау Кита.
Майлз и его подопечная продрейфовали к архитектурному центру зала – фонтану и окружающему его бассейну. Это была бесхитростная скульптура со струящейся водой, с гармонирующими по цвету папоротниками и цветами. Красно-золотые тени таинственно двигались в темной воде.
Майлз напряженно застыл, затем заставил спину расслабится. К ним, улыбаясь, приближался бдительный молодой человек в черном цетагандийском парадном мундире с желто-черной раскраской гем-лейтенанта на лице. Они обменялись настороженными кивками.
– Добро пожаловать на Землю, лорд Форкосиган, – прошелестел цетагандиец. – Это официальный визит, или вы путешествуете для завершения образования?
– Всего понемногу, – пожал плечами Майлз. – Меня приписали к посольству для, гм, моего просвещения. Но, боюсь, у вас передо мной преимущество, сэр. – Конечно, его не было, поскольку Майлзу первым делом показали двоих цетагандийцев в мундирах и двоих без него плюс троих особ, подозреваемых в том, что они тайные цетагандийские агенты.
– Гем-лейтенант Табор, военный атташе, посольство Цетаганды, – любезно перечислил Табор. Они снова обменялись кивками. – Долго ли здесь пробудете, милорд?
– Не думаю. А вы?
– Я выбрал искусство бонсай в качестве хобби. Говорят, что древние японцы сотню лет работали над одним деревом. Или, возможно, так только казалось.
Майлз заподозрил, что Табор шутит, но лицо лейтенанта было столь бесстрастно, что трудно было сказать. Может, он побоялся растрескать свой грим…
Трель смеха, мелодичная как звон колокольчиков, привлекла их внимание к дальнему краю фонтана. Айвен Форпатрил, облокотившись на хромированные перила, склонил темноволосую голову к белокурому созданию. Девушка была одета в нечто оранжево-розовое и серебристое, казалось, колыхавшееся даже когда она стояла неподвижно, как сейчас. Искусно безыскусные золотые кудри каскадом спадали через белое плечо. Ногти вспыхнули серебристо-розовым, когда она оживленно взмахнула рукой.
Табор чуть слышно зашипел, изысканно склонился над рукой матроны и удалился. Вскоре Майлз увидел его на противоположной стороне фонтана, маневрирующего с целью занять позицию рядом с Айвеном – но Майлз почему-то почувствовал, что Табор охотится не за военными секретами. Не удивительно, что Майлз, похоже, мало заинтересовал его. Но охота Табора за блондинкой была прервана сигналом его посла, и ему пришлось уйти вслед за высшими чинами.
– Какой приятный молодой человек, этот лорд Форпатрил, – проворковала дама Майлза, – Нам всем здесь он очень нравится. Супруга посла сказала мне, что вы родственники? – Она склонила к нему голову, ожидая.
– Сколько-то-юродные братья, – объяснил Майлз. – А… кто эта молодая леди рядом с ним?
Матрона гордо улыбнулась.
– Это моя дочь, Сильвет.
Конечно же, дочь. У посла и его жены острое барраярское понимание нюансов социального положения – Майлз, принадлежащий к старшей ветви семьи, не говоря уже о том, что он сын премьер-министра графа Форкосигана, имел более высокий ранг, чем Айвен, если не в военном, то в социальном отношении. Что означало – о Господи! – что он обречен. Он навечно застрянет с очень важными матронами, в то время как Айвен – Айвен будет уводить всех дочерей…
– Прекрасная пара, – сказал Маилз хрипло.
– Не правда ли? Только, какие именно братья, лорд Форкосиган?
– А? О, да, Айвен и я. Наши бабушки – сестры. Моя бабушка была старшей дочерью принца Ксава Форбарры, а бабушка Айвена – младшей.
– Принцессы? Как романтично.
Майлз прикинул, не описать ли ей подробно, как бабушку, ее брата и большинство их детей порубили в мелкий винегрет во время ужасного правления императора Юрия Безумного. Нет, супруга мэра могла решить, что эта история просто преувеличена и ужасающа или, хуже того, романтична. Он сомневался, что до нее дойдет истинная жестокая глупость поступков Юрия и их последствия, разошедшиеся во всех направлениях, и по сей день безобразящие историю Барраяра.
– У лорда Форпатрила есть замок? – лукаво спросила она.
– О, нет. Его мать, моя тетя Форпатрил, – светская барракуда, которая проглотила бы тебя живьем , – владеет очень хорошей квартирой в столице, Форбарр-Султане. – Майлз сделал паузу. – У нас был когда-то замок. Но он сгорел дотла в конце Периода Изоляции.
– Разрушенный замок. Это почти также хорошо.
– Чертовски живописно, – уверил ее Майлз.
Кто-то оставил маленькую тарелку с остатками закуски на бортике фонтана. Майлз взял булочку и начал крошить ее в воду золотым рыбкам. Они подплывали к поверхности и хватали крошки с кратким бульканьем.