— И зачем я вообще затеял эту прогулку, — упрекнул себя Харт не без горечи.
На окраине, весьма и весьма отдаленной от блистательного салона, Харт вскарабкался на шестой этаж по лестнице, так как лифт опять не работал. За дверью, на которой красовалась табличка “Издательство Ирвинг”, секретарша, полностью поглощенная шлифовкой ногтей, оторвалась от этого занятия ровно на столько, чтобы махнуть рукой в сторону смежной комнаты и предложить:
— Заходите прямо к нему.
Бен Ирвинг сидел за столом, погребенным под кучами рукописей, гранок и корректурных листов. Рукава у него была закатаны по локоть, а на лбу торчал козырек. Он носил козырек не снимая, а зачем — оставалось тайной для всех: за весь день не бывало и часа, когда в этой занюханной комнатенке набралось бы достаточно света, чтобы ослепить уважающую себя летучую мышь.
Бек поднял глаза и, моргая, уставился на Харта.
— Рад тебя видеть, Кемп, — сказал он. — Садись. С чем сегодня пожаловал?
Харт оседлал стул.
— Решил зайти спросить. О судьбе последнего рассказа, который я посылал тебе.
— Никак не доберусь до него. — В порядке самооправдания Ирвинг повел рукой, показав на кавардак на столе. — Мэри! — крикнул он. В дверь просунулась голова секретарши. — Возьмите рукопись Харта, и пусть Милли на нее глянет. — Он откинулся в кресле. — Долго это не займет, наша Милли читает быстро…
— Я подожду, — сказал Харт.
— А у меня есть для тебя новость, — объявил Ирвинг. — Мы открываем журнал, предназначенный для племен системы Алголь. Жизнь у них там довольно-таки примитивная, но читать они, да вознаградят их небеса, умеют. Хлебнули же мы хлопот, пока нашли кого-то, кто мог бы выполнить переводы текстов, да и набор обойдется куда дороже, чем хотелось бы. Они там такой алфавит выдумали, каверзнее я в жизни не видел. Но в конце концов мы отыскали типографа, у которого нашелся даже такой шрифт…
— Что от меня требуется? — осведомился Харт.
— Обычное гуманоидное чтиво, — ответил Ирвинг. — Побольше драк и крови и чтобы как можно красочнее. Живется им там не сладко, так что наш долг — предложить яркий колорит, но чтобы читать было просто. Никаких вывертов, заруби себе на носу…
— Звучит неплохо.
— Нужна добротная макулатура, — заявил Ирвинг. — Посмотрим, как пойдет дело. Если хорошо, тогда начнем переводить и для первобытных общин в районе Капеллы. Вероятно, потребуются кое-какие изменения в текстах, но не слишком серьезные. — Он прищурился, задумавшись. — Платить дорого не сможем. Зато, если дело пойдет, товару потребуется много.
— Хорошо, я подумаю, — сказал Харт. — Есть у них какие-нибудь табу? Чего надо избегать?
— Никакой религии, — ответил издатель. — Что-то похожее у них вроде бы есть, но лучше обойти эту скользкую тему стороной. Никаких сантиментов. Любовь у них не котируется. Женщин они себе покупают и с любовью не знаются. Сокровища, погони, муки алчности — вот это будет в самый раз. Любой стандартный справочник даст тебе необходимые сведения. Фантастические виды оружия — и чем ужаснее, тем лучше. И побольше кровопролития. Ненависть — вот что им подавай. Ненависть, месть и острые ощущения. Главная твоя задача — чтобы напряжение не спадало.
— Хорошо, я подумаю.
— Ты повторяешь эту фразу уже второй раз.
— У меня что-то не ладится, Бен. Раньше я мог бы сразу сказать тебе “да”. Раньше я мог бы запросто выдавать такое варево тоннами.
— Потерял форму?
— Не в форме дело, а в машине. Мой сочинитель — сущее барахло. С тем же успехом я мог бы писать свои рассказы от руки.
При одной только мысли о подобной непристойности Ирвинга передернуло.
— Так почини его, — сказал он. — Повозись с ним, подлатай.
— Чего не умею, того не умею. И все равно модель слишком старая. Почти вышедшая из употребления.
— Ну в общем постарайся сделать, что сможешь. Я хотел бы сохранить тебя в числе своих поставщиков.
Вошла секретарша. Не глядя на Харта, она положила рукопись на стол. С того места, где он сидел, Харт без труда различил единственное слово, которое машина оттиснула на первой странице: “Отказать”.
— Слишком вычурно, — объяснила девушка. — Милли чуть себе потроха не пережгла.
Ирвинг перебросил рукопись Харту.
— Извини, Кемп. Надеюсь, в следующий раз тебе повезет больше.
Харт поднялся, сжимая рукопись в кулаке.
— Я попробую взять твой новый заказ, — произнес он и направился к двери.
— Погоди-ка минутку, — окликнул его Бен сочувственным тоном.
Харт обернулся. Ирвинг вытащил бумажник и, выудив оттуда две десятки, протянул ему.
— Нет, — отказался Харт, пожирая деньги глазами.
— Это взаймы, — произнес издатель. — Черт тебя возьми, можешь ты взять у меня взаймы? Принесешь мне, что сочинишь…
— Спасибо, Бен. Я твоей доброты не забуду.
Он запихнул деньги в карман и поспешно ретировался. В горле стояла жгучая горечь, под сердцем застрял жесткий, холодный комок.
“У меня есть для тебя новость, — сказал Бен. — Нужна добротная макулатура”.
Добротная макулатура.
До чего же он докатился!
Когда Харт наконец появился в баре “Светлая звездочка” с деньгами в кармане и со страстным желанием осушить стакан пива, из постоянных посетителей там была только Анджела Маре. Она пила какую-то дикую розовую смесь, которая определенно выглядела ядовитой. При этом Анджела нацепила очки, а волосы гладко зачесала назад и, очевидно, праздновала литературную удачу.
“Что за нелепость, — подумал Харт. — Ведь она могла бы быть привлекательной, но намеренно избегает этого…”
Едва Харт подсел к ней, как бармен Блейк выбрался из-за стойки и, упершись кулаками в бока, молча встал рядом.
— Стакан пива, — бросил Харт.
— В долг больше не верю, — отозвался бармен, сверля его прокурорским взглядом.
— Кто сказал, что в долг? Я заплачу.