— Нет, — ответил Харт, — фотографии у меня нет.
Перед тем дежурный просмотрел груду каталогов; теперь он принялся расставлять их по местам.
— Конечно, — рассуждал он, — то, что у нас нет данных, еще ничего не доказывает. К сожалению, мы просто-напросто не успеваем следить за всеми разновидностями мыслящих. Их так много, и беспрерывно появляются новые. Возможно, следовало бы навести справки в космопорте. А вдруг кто-нибудь обратил внимание на вашего пришельца?
— Я уже побывал там. И ничего. Совсем ничего. Он должен был прилететь сюда, а может, успел улететь обратно, — и никто его не помнит! А может, помнит, но не говорит.
— Инопланетяне покрывают друг друга, — поддакнул дежурный. Он продолжал складывать книги стопками. Близился конец рабочего дня, ему не терпелось уйти и он решил сострить:
— А почему бы вам не отправиться в космос и не поискать пришельца в его родной стихии?…
— Я, видимо, так и сделаю, — ответил Харт и вышел хлопнув дверью.
Ну, чем плоха шутка — предположить посетителю отправиться в космос и самому поискать своего пришельца? Почему бы, в самом деле, не выследить его среди миллионов звезд, не поохотиться за ним на расстоянии в десять тысяч световых лет? И почему бы потом, найдя его, не сказать: “А ну, отдавай одеяло”, чтоб он тут же расхохотался тебе в лицо? Но ведь к тому времени, когда сумеешь выследить его среди миллионов звезд, на расстоянии в десять тысяч световых лет, одеяло тебе уже не понадобится: ты сам переживешь свои сюжеты, и увидишь воочию своих героев, и впитаешь в себя краски десяти тысяч планет и ароматы миллионов звезд. И сочинитель тебе тоже не понадобится, как не понадобятся ни фильмы, ни перфоленты, ибо нужные слова будут трепетать на кончиках твоих пальцев и стучать в висках, умоляя выпустить их наружу…
Чем плоха шутка — всучить простаку с отсталой планеты пригоршню игрушечных денег за нечто, стоящее миллионы? Дурачина и не заподозрит, что его провели, покуда не попытается эти деньги потратить. А обманщик, сорвав куш по дешевке, тихо отползет в сторонку и будет надрываться от смеха, упиваясь своим превосходством.
Кто это смел утверждать, что люди единственные лжецы на всю Вселенную?…
А чем плоха шутка — носить на плечах живое одеяло и посылать на Землю корабли за галиматьей, которую здесь пишут? Не сознавая, не догадываясь даже, что нарушить земную монополию на литературу проще простого и для этого нужно лишь одно: хорошенько прислушаться к существу у себя за спиной.
— И эта шутка значит, — произнес Харт вслух, — что в последнем счете ты остался в дураках. Если я когда-нибудь найду тебя, ты у меня проглотишь эту шутку натощак!
Анджела поднялась на верхний этаж с предложением мира. Она принесла и поставила на стол кастрюльку.
— Поешьте супу, — сказала она.
— Спасибо, Анджела, — ответил он. — Совсем сегодня забыл про еду.
— А рюкзак зачем, Кемп? Едете на экскурсию?
— Нет, в отпуск.
— И даже мне не обмолвились!
— Я едва-едва надумал, что еду. Вот только что.
— Извините, что я так рассердилась на вас. Все благополучно удрали.
— Так что, Джаспер может выйти из подвала?
— Уже вышел. Он сильно зол на вас.
— Уж как нибудь переживу. Он мне не родственник.
Она села на стул и стала наблюдать за тем, как он укладывается.
— Куда вы собираетесь, Кемп?
— Искать моего пришельца.
— Здесь в городе? Вы никогда его не найдете.
— Придется порасспрашивать дорогу.
— Какую дорогу? Где вы видели пришельца, кроме как?…
— Вы совершенно правы.
— Вы сумасшедший! — закричала она. — Не смейте этого делать, Кемп! Я вам не позволю! Как вы будете жить? Чем зарабатывать?
— Буду писать.
— Писать? Вы не сможете писать! Вы же останетесь без сочинителя…
— Буду писать от руки. Может, это и неприлично, но я сумею писать от руки, потому что буду знать то, о чем пишу. Мои сюжеты войдут мне вплоть и в кровь. Я буду чувствовать их вкус, цвет и запах…
Она вскочила со стула и замолотила кулачками по его груди:
— Это мерзко! Это недостойно цивилизованного человека! Это…
— Но именно так писали прежде. Все бесчисленные рассказы, все великие мысли, все изречения, которые вы любите цитировать, написаны именно так. Так оно и должно быть во веки веков. Мы сейчас забрели в тупик.
— Вы еще вернетесь, — предсказала она.
— Сами поймете, что заблуждаетесь, и вернетесь…
Он покачал головой, не сводя с нее глаз.
— Не раньше, чем найду своего пришельца.
— Вовсе вы не пришельца ищите! Что-то совсем другое. По глазам вижу — что-то другое…
Она круто повернулась и стремглав бросилась из комнаты по коридору и вниз по лестнице.
Он продолжал собирать рюкзак, а когда собрал, сел и съел суп. И подумал, что Анджела права. Ищет он отнюдь не пришельца. Не нужен ему пришелец. Нее нужно одеяло, не нужен сочинитель.
Он отнес кастрюльку в раковину и вымыл под краном, а потом старательно вытер. Затем поставил в центре стола, где Анджела наверняка ее увидит, как только войдет. Потом взял рюкзак и стал медленно спускаться по лестнице. Наконец он вышел на улицу — и тут услышал позади крик. Это была Анджела, она бежала за ним вдогонку. Он остановился и подождал ее.
— Я еду с вами, Кемп.
— Вы сами не знаете, что говорите. Путь будет далек и труден. Диковинные миры и странные нравы. И у нас нет денег.
— Нет, есть. У нас есть полсотни. Те, что я пыталась вам одолжить. Большего предложить не могу, да и этого надолго хватит. Но полсотни у нас есть.
— Но вам-то не нужен никакой пришелец!
— Нет, нужен. Я тоже ищу своего пришельца. Каждый из нас, по-моему, ищет своего пришельца.
Он решительно привлек ее к себе и крепко обнял.
— Спасибо, Анджела, — проговорил он.
Рука об руку они направились к космопорту, чтобы выбрать корабль, который помчит их к звездам.