Выбрать главу

V

— Ну, дети, мы отправляемся с папашей в гости, так вы уж, смотрите, ведите себя хорошенько.

— Слушаем, маменька.

— Мальчики, не смейте обижать девочек, и вы, девочки, тоже…

— Нет, не будем, маменька.

— Да няни слушайтесь.

— Хорошо-с, маменька.

— Савельевна! — обращается маменька к няньке, — ты уж присмотри за ними. А если покушать захотят, так вели Домне подать — она там знает что. А если спать кому…

— Нет! нет! нет! — восклицаем мы хором. — Мы ни за что спать не ляжем: мы будем вас дожидаться.

— Да ведь мы в двенадцать часов вернемся. Глупенькие!..

— Нет! нет! нет! — повторяет хор, — мы будем дожидаться.

— Ну, хорошо; только — не шалить!

— Не будем, не будем.

— Ну, прощайте!

Матушка перецеловывает всех нас и идет к двери.

— Да Домну позовите из кухни — пусть она с вами играет! — оборачивается на пороге матушка и затем уходит.

Такими наставлениями обыкновенно сопровождалось отбытие родителей из дома, причем наставления делались в возможно строгом тоне, а принимались с покорностью и лицемерными уверениями в намерении им следовать. Но лишь только грохот отъезжающего экипажа возвещал, что родители за воротами, маленькая республика вступала в свои права. Прежде всего открывался поход на Домну.

— Что же, господа? Домне велели играть с нами, а она на кухне сидит.

— Идемте, господа, за ней.

— За Домной! за Домной! — раздаются голоса.

— Мы, мы, вперед мы! — бросаются к дверям сестры.

— Нет, мы!

— Не пускать, не пускать мальчиков: они здесь гости.

— Как, гости?!

— Так и гости — мы хозяйки!

— Валяй этих хозяек, ребята! — командуем мы и бросаемся в схватку.

Схватка начинается жаркая; крики сражающихся мешаются с воплями раненых и увещаниями няньки и наполняют комнату. Дверь переходит из рук в руки, и первенство над ней долго колеблется между сторонами, до тех пор, пока Домна не догадается вылезть из своей кухни и не появится на поле битвы.

— О, ну вас к лешаку! Ишь разодрались, петушье! — бросается между сражающимися кухарка и разводит бойцов.

— Что, взяли! Что, взяли! — дразнят нас сестры.

— А все-таки не пустили первых.

— И мы вас не пустили.

— А мы вас зато за волосы отодрали.

— А мы вас за уши. Что?..

— Вы космы-то подберите, — ворчит на сестер Домна. — Гляди-ка, как раскошлатились, бесстыдницы, ровно русалки какие! А еще барышни прозываетесь!

— Домнушка, давай с нами играть, — приглашают сестры кухарку.

— Нет, Домаша, с нами, с нами!

— Нет, с нами. Мы тебе сейчас кукол принесем, а ты будешь как будто барыня и придешь к этим куклам в гости, а они угощать тебя будут. Хорошо, Домнушка?

— Ну, ладно, ладно!

Сестры бегут за куклами, а мы тем временем усаживаем Домну около себя, держим ее крепко за руки и начинаем какой-нибудь разговор, так, больше для видимости, чтобы только показать, что она занята с нами.

— Ну, что же это такое? — с огорчением бормочут возвратившиеся сестры, — мы Домну было себе взяли, а тут мальчишки проклятые отбили.

— Что? Что?! — радуемся мы, мальчики.

Стороны обмениваются плевками, и сестры, делать нечего, присаживаются к няньке.

— Няня! хочешь в гости к куклам приходить?

Няня, у которой под старость, словно в награду за ее долгую жизнь, осталось только два недуга: глухота и слепота, не слышит и молчит.

— В гости, в гости приходить! — кричат ей на ухо сестры.

— Какие, барышни, теперь гости: теперь добрые люди спать ложатся.

— Ах, какая она противная, эта глухая тетеря! — сердятся девочки. — Вот к куклам, к куклам! — тыкая пальцами в кукол, еще громче кричат они.

— И куклы, матушки, пойдут спать, — заговоривши о сне, все на ту же тему бормочет Савельевна. — Братцы лягут, вы ляжете, мы с Домной поляжемся, — все бай-бай будем! — протяжно, себе под нос, изъясняет старушка и, увлекшись, даже уже заранее зажмуривает глаза и уныло запевает: