Выбрать главу

– Не узнаете?

– Н-нет…

– Это стена ресторана вашей гостиницы.

Доппель непонимающе посмотрел на Витенберга, потом перевел взгляд на фотографию.

– А это что? - он ткнул пальцем в пролом.

– После вашего отъезда двенадцатого июня, в двадцать один час неизвестными лицами произведен взрыв в ресторане. Погибло много наших людей. В том числе бригаденфюрер Дитц.

– Боже! - только и смог произнести Доппель. Во рту и в горле стало сухо, язык словно распух. - Разрешите глоток воды, - добавил он, не узнавая собственного голоса.

Витенберг кивнул. Доппель услышал за спиной бульканье, подошел невзрачный человек со стаканом. Доппель выпил воду залпом. Рука тряслась.

– Боже! - повторил Доппель.

– Наши люди ведут расследование на месте. А я вынужден был побеспокоить вас здесь.

– Боже, какое несчастье! - И внезапно Доппель сообразил, что и он мог оказаться в ресторане, не покинь Гронска днем. У него непроизвольно вырвалось: - Ведь и я мог быть там!

– Вот нас и интересует, почему вы уехали днем двенадцатого?

Доппель уже жалел о вырвавшихся словах и сердился на себя за несдержанность. Лучшая оборона - наступление, поэтому он спросил прямо:

– Вы подозреваете меня?

– О нет, доктор Доппель. Просто требуется распутать маленький узелок, который завязался сам собой. Мы с вами его распутаем.

– А Гертруда… фрау Копф жива?

– Да. Она не пострадала.

– А штурмбанфюрер Гравес?

– Застрелился. При весьма странных обстоятельствах. Застрелился не сразу, а прошел сначала в комнату, где находилась фрау Копф. И там застрелился.

– Вы подозреваете фрау Копф?

– Мы подозреваем всех, - жестко сказал Витенберг. Он уже не улыбался.

Только не фрау Копф! - воскликнул Доппель, стараясь в интонацию вложить всю свою убежденность. Он уже сообразил, какая беда нависла над ним, над его репутацией, над его карьерой. Никто не поверит, что он причастен к диверсии, но имя его так или иначе будет фигурировать во всей этой истории. Будет фигурировать. В связи с Гертрудой. Она тоже никакого отношения не может иметь к взрыву. Он в этом убежден. Не станет же человек взрывать собственное благополучие! Подвергать опасности свою жизнь и жизнь детей. Гертруда прекрасно понимает, что здесь, в Берлине, не пощадят Пауля. Надо убедить службу безопасности в невиновности Гертруды. Спасти ее. Спасая ее, он спасает себя.

– Господин Витенберг, я потрясен.

– Понимаю вас, доктор, и сочувствую.

– Дело не в потерянных деньгах, хотя я вложил в гостиницу немало. Я готов вложить в десять раз больше! Это не только мое горе. - Доппель постучал пальцем по фотографии. - Это горе рейха. Я уверен, что фрау Копф переживает это так же, как мы с вами. Она - немка до мозга костей! - патетически произнес Доппель и опустил голову, склоняясь под бременем внезапного горя. Потом добавил обычным тоном: - Одного не понимаю: почему она мне не сообщила о несчастье?

– У нее не было времени, господин доктор. Арестованные лишены возможности сношений с внешним миром.

– Арестованные? Вы хотите сказать, что фрау Копф арестована?

– Господин доктор, вы - известный юрист. Будьте объективны. Поставьте себя на место службы безопасности. И потом у нас есть основания подозревать ее в двойной игре. Вы утверждаете, что она - немка до мозга костей, преданная делу фюрера, а между тем она покрывала еврея, выдавала его за француза.

С этим Витенбергом надо держать ухо востро. У него, вероятно, запасено еще немало сюрпризов. Ни в коем случае нельзя с ним соглашаться. Этот, за столиком, записывает каждое сказанное слово. Потом они будут анализировать, истолковывать, делать выводы. А может быть, кроме стенограммы, включена и звукозапись.

– Знаю. Все это делалось с моего ведома. Вы же не обвините меня, старого наци, в том, что я покрываю евреев? А также с ведома штурмбанфюрера Гравеса. Мы обсуждали с ним этот вопрос. Полезный еврей - лучше мертвого. От мертвого какая польза, господин Витенберг? Вы имеете в виду Флича, настоящая его фамилия Фличевский, он был фокусником и немало позабавил господ офицеров. Вспомните, господин Витенберг, сам фюрер, призывая к истреблению евреев, как низшей расы, оставлял отдельных индивидуумов как полезных евреев.

– Господин доктор, что можно фюреру…

– Фрау Копф смотрела на дело глазами фюрера. Это высшее проявление любви к фюреру.

"Похоже, Витенберг несколько растерялся. В словесной дуэли вряд ли он меня переиграет. Добавим".

– Уверен, что вы сами убедитесь в невиновности фрау Копф. В человеческих поступках мы ищем логику, причины и следствия. Участие фрау Копф в этом преступлении лишено логики, ибо у нее нет причин взрывать собственную гостиницу, единственный источник доходов. Это - самоубийство! Если, разумеется, она не сошла с ума. Я проработал с ней год и не замечал каких-либо отклонений в психике. Все, что она делала, - логично и целеустремленно. Более того, она жила мечтой о возвращении на родину. Она верила в нашу победу, господин Витенберг. Она послала своего сына в фатерлянд. Надо искать подлинных виновников!

– Мы ищем, господин доктор. - Витенберг наклонил голову в знак того, что беседа закончена. - Не смею больше вас задерживать. И еще раз извините, что побеспокоил.

Доппель поднялся.

– Вы исполняете свой долг, а мой долг - помочь вам.

Доппель откланялся и в сопровождении того же офицера, который, видимо, ожидал за дверью, пошел невыносимыми коридорами, лестницами и переходами к выходу. На улице он глубоко вдохнул свежий ночной воздух. Сердце нехорошо покалывало. У подъезда стояла та же машина, офицер услужливо открыл дверцу.

– Благодарю. Я пройдусь пешком. - Доктор Доппель кивнул, прощаясь, и медленно пошел по улице.

Надо было привести мысли в порядок. Перед глазами все еще маячила фотография с проломом в стене. Вот почему нет ни писем, ни счетов. Проклятая страна!

Гулом отдавались в ушах собственные шаги. Он был один на длинной черной улице.

Потеря невелика. Арендные платежи за гостиницу отсрочены на четыре года. Он не заплатил ни пфеннига. Только текущие расходы. И не заплатит. Взрыв - стихийное бедствие. За стихию он отвечать не может. Он и так теряет доходы от эксплуатации. Да и аренда оформлена на имя Гертруды.