— Чего же ты молчишь? — прошептал отец.
— А что я должен сказать?
— Я всегда знал, — вдруг проговорил Дирк, не обратив внимания на риторический вопрос сына, — Что ты, в отличие от меня, способен добиваться своего. Ты умеешь принимать решения. Я давно знал о том, что однажды ты станешь великим лидером, который изменит этот мир. Разве это не то, ради чего я жил?
— Отец…
— Разве это не главное, чего я сумел добиться в этой жизни? — продолжил отец, переведя дыхание. — Я не так уж много сумел сделать, сын. Сказать по правде, ничего не сумел. Всю свою жизнь я чем-то довольствовался. И неужели ты думаешь, что я позволю тебе встать на этот же путь? Позволю тебе обходиться малым вместо того, чтобы получить то, чего ты действительно заслуживаешь? Однажды мой отец встал у меня на пути, и я отступил. С тех пор я продолжал отступать всю свою жизнь. Поверь, тебе не следует поступать так же.
— Что сделал твой отец? — не удержался от вопроса Криан, не заставший деда в живых.
Отец не без труда отдышался после своей длинной, эмоциональной речи, слизнул показавшуюся на губах кровь, и усмехнулся:
— Он публично оскорбил моего лучшего друга, и весь его клан. Я пришел к нему, чтобы заставить его принести извинения, но он поднял меня на смех. И я, вместо того, чтобы настоять на своем, просто ушел. С тех пор я всегда просто уходил. Но я очень надеюсь, что ты сегодня поступишь иначе.
Пальцы Криана невольно погладили ставшее уже совсем теплым стекло. Никто не узнает. Он не станет заложником хитрости Ровари или кого-то еще. Райдон здорово удивится, что такая история прошла мимо него. Все удивятся. И все решат, что все это его, Криана, рук дело, хотя и не найдут никаких тому доказательств.
Что ж, дурная слава лучше, чем совсем никакой. То, что о нас говорят, будь то правда или просто слухи, создает нашу репутацию. И Криану пришлось бы покривить душой, вздумай он утверждать, что разговоры о том, на что он пошел ради власти, не пойдут ему на пользу. Но слушать разговоры, и в самом деле сделать нечто подобное — далеко не одно и то же.
— Отдай мне то, что ты держишь в кармане, — неожиданно твердо произнес отец.
— С чего ты взял, что у меня в кармане что-то есть?
Дирк Вэллейн глухо рассмеялся.
— Я не могу проникнуть в твое сознание, — ответил он. — Но у меня есть глаза, и я давно заметил, что ты то и дело опускаешь руку в карман. Не так уж трудно догадаться, что у тебя там.
— Ты просишь о невозможном. О недопустимом, — выдохнул Криан, рывком выдергивая руку из кармана.
— Я воин, и сейчас прошу другого воина не отказывать мне в праве выбора смерти. Это не просто допустимо. Это необходимо нам обоим. И не только нам.
Маленький флакончик из темного стекла упал на высоко поднятую подушку, и быстро скатился под одеяло. Дирк Вэллейн улыбнулся.
— Такой финал лучший из всех, что я мог для себя ожидать, — спокойно сказал он. — Я знаю, ради чего прожил свою жизнь, и знаю, как должен ее закончить.
— Теперь Вы — глава нашего клана, — пророкотал низкий голос немолодого уже мага.
Несколько сотен собравшихся в зале разом склонились в поясном поклоне. Тэйнен последовала их примеру. Стоящие в первом ряду члены Совета тоже склонили головы. Архимагистр Криан Вэллейн отбросил с лица капюшон и поклонился в ответ.
— Я благодарю всех, кто был верен моему отцу, и надеюсь, что тоже сумею заслужить ваше уважение и доверие. Я клянусь защищать свой клан и всех магов. Я клянусь не отступать перед лицом опасности и хранить верность законам и традициям.
Тэйнен читала о том, что раньше такие клятвы принимал Великий Магистр. Теперь же шаг вперед сделал Дегар Крайз, как глава форта Вейм.
— Мы принимаем эту клятву, — сказал он. — Мы признаем нового главу клана Вэллейн и принимаем его, как равноправного члена Совета.
Обычно за этими словами следовали крики радости, но сейчас маги хранили молчание. Если бы не завтрашние выборы Великого Магистра, траур по Дирку Вэллейну продолжался бы до сих пор.
Тэйнен было не по себе от всего, происходящего сейчас вокруг нее. Вчерашние похороны оставили тягостное впечатление. В отличие от людей, всегда предпочитавших предавать тела умерших земле, маги после смерти стремились соединяться с родной стихией. Тело Дирка Вэллейна было сожжено на большом костре в горах, и перед глазами девушки до сих пор стояли снежные хлопья, бесследно исчезавшие над обжигающим пламенем.