Поздним вечером мы выехали на равнину. Луна взошла, и мы издалека увидели стены города. Мы спешились. Артенак потянул меня за собой, а остальным приказал оставаться на месте и хорошо укрыться. Хоть стражи на городских стенах были беспечны. Кого им было бояться?
Мы пробирались среди виноградников, рассчитывая каждый шаг. Чуть слышен был ровный плеск моря, а потом над морем и равниной встал ровный мерцающий свет. Теперь стены были совсем рядом, если бы стража добавила огня и осветила подножие, нам бы пришел конец. Но удача была с нами. Судя по запаху нечистот, где-то неподалеку была городская свалка. Мы проскользнули рядом и вновь выбрались на равнину. И остановились. Равнина полыхала пламенем тысяч костров. Их свет сливался с лунным светом, отраженным от поверхности моря, и был похож на сияние громадной морской раковины. Армия покрыла собой равнину, как разлегшийся на отдых великан.
Теперь нас отделало от врага не больше полета стрелы, мы были, как на ладони, зажатые между городом и вражеским лагерем. Ни мы, ни они не щадили шпионов, наши безжалостно рубили голову, а эти — заживо сдирали кожу. Мы затаились, за камнем, завороженные грозным зрелищем. Поверхность равнины была наклонена в сторону лагеря, но яркий свет вставал не прямо, а отраженным, как огромное зарево. Несмотря на опасность, я был заворожен ночью, светом и тайной, которую мы хотели разгадать. Совсем рядом шумело море, и множество звезд смотрели сверху. А потом заржала лошадь, затем еще и стало ощутимо дыхание огромного стада. Это его масса перегородила равнину. Мы подобрались близко, и она закрыла от нас лагерь.
Отходили мы осторожно, со стен нас заметили, когда опасность осталась позади. К счастью, они приняли нас за бродяг. Артенак помахал рукой, показывая, что мы свои. Стрела, рассыпав искры горящего хлопка, полетела вслед, но преследовать нас никто не думал. Артенак молчал, размышляя об увиденном. — Я понял. — Объявил он. — Вот почему они не спешат. Они ждут. Они хотят выманить нас, потом огнем направят на нас обезумевшее стадо. А уцелевших перебьют. Они ждут, чтобы мы оказались здесь, прямо перед ними.
__Сутки мы дожидались подхода своих. Артенак принял участие в совете, на котором князья утвердили план битвы. Лагерь разбили ввиду городских стен и выслали вперед охранение. Но султан не спешил. Он ждал нашей атаки. Десятка два мусульманских рыцарей, постоянно вертелись, выманивали. Нетерпеливая молодежь рвалась показать себя. Но Готфрид запретил покидать лагерь, нужно было беречь силы. Следующий день должен был решить все.
Вечер посвятили молитве, приводили в порядок оружие, и мало, кто спал, несмотря на трудный переход. Утром стали готовиться. По правую руку встал Сент-Жилль, по левую Танкред и оба Роберта — Нормандский и Фландрский. Готфрид должен был ударить первым, в центре. Перед войском пронесли животворящий крест и сосуд с молоком Богоматери, которым был вскормлен Иисус. Чудом оно сохранилось до наших дней. Вынесли знамена и расставили перед князьями. День обещал быть жарким, потому поспешили двинуться вперед. Множество язычников столпилось на стенах Аскалона и, захлебываясь от проклятий, желали нам смерти. Наши не отвечали, только ближние прикрылись щитами от летящих стрел и камней. Впрочем, жители города особенно не старались, полагая, что султан сделает свое дело. А сами готовились насладиться зрелищем и принять участие в грабеже, когда битва будет закончена. Сверху из пыльных туч слышались их молитвы. Становилось жарко, горло сохло, металл жег тело.
Наступило томительное время, когда все нужное сделано и остается ждать. Я видел, как беззвучно шевелятся губы Артенака. Мы здесь, вы этого хотели, и мы перед вами. Белое знамя с золотой лилией купалось в небесной синеве. Еще недолго, и придется отступить, чтобы не сгореть живьем в собственных доспехах. Вся надежда на то, что султан не захочет упустить случай, когда мы оказались так близко и можно покончить с нами одним ударом. Мы были хорошей добычей, и пришло время разорвать нас в клочья. Ну, давай, чего медлишь?