— Он не встанет. — Сказал врач. — Гнилая желчь разливается внутри и поднимается вверх. Когда она коснется лица, он умрет.
Позвали священника. Тот отслужил службу, крестя насыщенный испарениями больного тела воздух. Он приложил крест к губам Франсуа и возвестил: — Теперь жизнь его в руках Господа.
Франсуа бредил. Черные пузыри всплывали из хаоса помраченного сознания. Они росли, разбухали, взрывались беззвучно, заливая все вокруг липкой жидкой грязью. Из грязи выплывали странные существа с пустыми отверстиями глазниц. Они тянулись щупальцами, брызгали слизью, пытались схватить. Франсуа сопротивлялся, дыхание его прерывалось, мышцы сводило от отвращения. Силы его были на исходе. Он изнемог, тьма была готова поглотить его. Но вдруг клокочущий пузырь взорвался, и Франсуа увидел белую стену, уходящую ввысь посреди залитой солнцем пустыни. Свет сменил тьму. Он увидел себя ползущим по бесконечной лестнице. Всем телом он ощущал жар раскаленного камня. Разбрасывая потоки искр, рядом с ним рушились горящие бревна, кипела смола. Одежда тлела и причиняла нестерпимую боль. Отдалившись от земли, он перестал слышать стоны и крики, он слышал только себя — хриплое клокочущее дыхание, как будто сам стал частью кипящего огня. Потом прямо над ним, заслонив небо, возникла черная от сажи и копоти голова и вместе с пронзительным воплем на Франсуа обрушился огромный камень. Пальцы его разжались, он стал падать, погружаясь спиной, как в реку, в клубы густого дыма. Он падал долго, он запомнил эти мгновения, время тянулось светящейся нитью. Она готова была оборваться и вместе с ней обрывалась жизнь. Но огненный жар стал слабеть и сменился прохладным туманом. Туман замедлил падение, он был тяжелым, как вода. Ему казалось, он открыл глаза, но не мог разглядеть даже собственных рук сквозь плотную и липкую белизну. Он плыл сквозь нее, бессильно лежа на спине. Постепенно мгла истончилась и в просветах просияла небесная синева. Туман уходил. Франсуа увидел женщину, идущую к нему сквозь облачные разрывы. Она была одета просто, но розовый луч пробился поверх ее головы, и зажег венец из солнечного света. Женщина положила на лоб Франсуа прохладную руку. Он узнал Святую Деву.
— Ты выздоровеешь. — Сказала она — Я хочу, чтобы ты служил мне. Оставайся один и не слушай ничьих приказов. Я буду направлять тебя, и, чтобы ты не сделал, это будет во имя мое.
Женщина убрала руку. Она уходила, плыла, рассеиваясь в мерцании света, и вспыхнула совсем далеко, прежде чем исчезнуть. Время замерло. Ни земли, ни неба, ни памяти, ничего…
Франсуа открыл глаза. Он лежал слабый, в испарине, но тело было послушным и удивительно легким. Боль ушла. Наступал рассвет, мгла таяла. Франсуа повернул голову, наслаждаясь свободой движения. Пламя свечи уступало близкому дню. Спала сиделка, уронив с колен моток пряжи. Белый кот встал на скамье, выгнулся дугой. Издалека долетел звук охотничьего рожка. Франсуа вдохнул серебряный воздух осени. Болезнь отпустила его.
__Прошло время, Франсуа окреп. Как только сеньор вернулся с охоты, Франсуа попросил встречи.
Хозяин обнял его, повел поближе к горящему очагу. — Ты заново родился, Франсуа.
— Так и есть. Заново родился. — Осунувшееся лицо сохраняло бледность. След раны был скрыт под воротником рубахи. — Я пришел рассказать, сама Пречистая Дева явилась мне во время болезни. Она исцелила меня, и я дал обет верности.
Сеньор уселся в кресло и продолжал доброжелательно рассматривать Франсуа.
— Святые отцы объезжают округу и скоро будут здесь. Иерусалимский король Болдуин нуждается в помощи. Я помню его по старым временам и думаю над его предложением. Хотелось бы еще раз взглянуть на те места, но вряд ли смогу осилить дорогу. А люди пойдут, и ты вместе с ними.
Франсуа склонил голову. — Она велела мне быть одному и не слушать ничьих приказов.