Поначалу так и было, городская стража объявилась на своих местах, а сами ворота стали запирать на ночь. Жизнь, как видно, налаживалась. Приехали перекупщики. У горожан появился аппетит. Еще день-два и актеры будут кстати. Но тут их опередили. Они уже укладывались, как в город въехал большой отряд. Одних конных рыцарей Михаил насчитал более ста. А сверх того множество простых солдат и прочего люда, который легко снимается с места. Таким кажется, что жизнь вдалеке легче и мед слаще. Пришли они, видно, издалека, и путь им предстоял неблизкий, что следовало из количества поклажи. Они еще не успели обноситься, и поход не тяготил. Проехали знатные дамы, путешествующие для развлечения верхом, кавалеры, тесня друг друга, развлекали женское общество. Шествие заняло несколько часов. Город отметил прибытие радостным звоном колоколов. Михаил узнал новости от простолюдина, ловившего сбежавшую козу. Герцогиня Миллисента выехала в Иерусалим для соединения с мужем, пребывающим там уже несколько лет. И увлекла за собой немалое число знатных людей, очнувшихся, как от спячки, при будоражащих вестях из христианнейшего Града. Примкнули и другие, жаждавшие посвятить себя службе Господу в Святой Земле, и устроить заново жалкую жизнь, придав ей цель и смысл. Так составился этот поход. Пока, впрочем, обходилось без трудностей. Испытания ждали впереди.
Город ожил. Для актеров это было удачей. Решено было, сначала Михаил отправится в город один, присмотрит места для ночлега и будущих выступлений. Он и сам любил такие вылазки. Теперь, когда Михаил стал сочинять, одиночество увлекало его.
Горожане было поглощены заботами, связанными с размещением паломников. Те собирались задержаться на несколько дней и передохнуть. Это сулило актерам неплохие заработки. Михаил присмотрел место для выступлений, пора было отправляться к своим, возвращаться в город и браться за работу.
Теперь на городской площади возле огромного старого дерева толпились люди. Из ветвей неслись истошные вопли. Зевак было предостаточно, Михаил узнал, что переполох подняла обезьянка — любимица герцогини, сбежавшая из рук фрейлины. Теперь проказница никак не хотела возвращаться и кричала откуда-то сверху, невидимая с земли. Сама фрейлина была тут же. Ее васильковые глаза были заполнены слезами. Принесли лестницу, но обезьянка забралась высоко и спускаться не хотела. Видно, она была испугана собравшейся толпой. Ветви дерева почти ложились на крыши соседних домов, и обезьянка могла сбежать. Понятно, почему плакала фрейлина. Молодой хорошо одетый господин, судя по виду, благородного происхождения, утешал ее, но и сам был растерян, не зная, как поступить.
— Ты знаешь, чей это дом? — Молодого человека не смутила простота обращения Михаила, хоть тот одет был бедно, и лицо — загорелое обветренное походило на лицо крестьянина.
— Дом городского головы. Два этажа он уступил герцогине.
— Если поможешь войти, я готов попробовать снять обезьяну.
Они поднялись на верхний, третий этаж. Узорчатый переплет окна был распахнут, ветви дерева находились всего в нескольких метрах и среди них мелькал рыжий комок. В отличие от многих, Михаил не боялся высоты. Он сбросил веревку и подтянул за нее лестницу. Медленно, выдвигая из окна, он положил ее на ветви дерева и проверил устойчивость нажатием рук. Один конец крепко застрял среди ветвей, другой лежал на подоконнике. Похоже, можно было действовать. Михаил показал молодому человеку, как держать лежащий на окне конец, закрепил его для надежности веревкой и пополз над площадью. Обезьянка была занята собой, не обращая на него внимания. Михаил двигался осторожно, ощущая угрожающие колебания опоры. Наконец, оказался рядом. Медленно и осторожно, чтобы не спугнуть, протянул руку. Он ловил воздух раскрытыми пальцами, но дотянуться не мог. Тогда он попытался втиснуть свое тело между перекладинами, но плечи не пускали. Ветви все ощутимей проседали под тяжестью тела. Он чувствовал безмолвное оцепенение глазеющей снизу толпы. Еще раз проверив устойчивость лестницы, он решился на отчаянный шаг, перекинул тело через боковую перекладину. Лестница шатнулась, а он повис вниз головой прямо над площадью. Обезьянка оказалась совсем рядом, но перескочила на другую ветку, не думая сдаваться. Глаза ее смотрели бессмысленно. — Стоило рисковать. — Подумал он, а вслух попросил. — Ну, иди ко мне. Скорей, скорей. — И обезьянка неожиданно откликнулась. Она легко вскарабкалась по руке ему на плечо, царапнула щеку острым коготком и, перескакивая по перекладинам, заскочила в комнату. Все это он увидел, зависнув головой вниз. Он сделал резкое движение, пытаясь вернуть тело в исходное положение, успел сесть верхом, но тут лестница дрогнула и поползла. Косо мелькнули ахнувшие люди, исчезли искаженные лица за окном. Но он не упал, лестницу вынесло на стену. Он принял удар, ощутив боль в разбитых локтях и коленях, но удержался, повис на стене и теперь мог не торопиться. Он даже помахал на прощанье взволнованной толпе. А сам медленно взобрался по перекладинам и спрыгнул в комнату.