Услада же уже рассказывала историю Любавы подошедшему на шум старейшине Перваку. По словам бортницы выходило, что лет семнадцать тому Любава жила в Липках – веси, мед из которой славился в самом Новгороде. Поздней осенью, по первому снегу, жители Липок отправляли в лес Медвежью невесту. В тот злополучный год досталось подносить угощение дочери старосты, лучшей Усладиной подруге, Красе. Накануне обряда Любава пришла в дом старосты и слезно просила позволить ей пойти вместо старостиной дочки. Отец у Любавы умер, жили они с матерью у дядьки в приживалках. И у сиротки не было другого случая получить достойного жениха. Кто ее, бесприданницу, возьмет? Вот удачу в дом заполучить, Медвежью невесту – тут парни зевать не будут.
Ну, разжалобила она старосту просьбами. Позволил он ей вместо дочери в лес пойти. Так та не побоялась Медведя-батюшку рассердить! Пропадала в лесу почти до весны. Небось, со своим миленком и сбежала. В нарядах-то, что всей весью собирали. Она за боярышню сойти могла! А как вернулась, кинулась в ноги дядьке – непраздна, мол. А как Медведкович родился – один у Любавы сынок был, вестимо, один, – батюшка медведь повадился к сыну в гости ходить. Следы стали находить по полям, борти разоренные стоят. А и той зимой так то ли из-за холодов, то ли из-за девкиного самоуправства несколько пчелиных семей погибло. Наконец ослушницу вместе с ее отродьем было решено снова отправить в лес – пусть лесной хозяин сам решит, как ее наказать. Однако наказанной оказалась весь. Погибла подруженька ненаглядная, Краса. Погибло несколько храбрых парней, взявшихся оборонять от медведя весь. А после липовый лесок, где стояли лучшие борти, поглотил лесной пожар. Ни Любаву, ни ее сына с тех пор никто не видел. Все решили, что их и в живых-то нет – сгинули в пожаре.
– Так что смотрите, – заключила Любава – как бы и на вашу весь она не накликала!
Первак покивал, задумчиво покрутил ус. Оно, конечно, от Любавы никто в веси вреда не ведал. Напротив, Любава приняла не одного младенца, избавила от хвори не одного взрослого. Вытащила с того света воеводу. Но было в ней что-то… Вспомнить хотя бы, как она появилась в Рябиновом Логе! Да и сыновья ее тоже непросты. Один с кузнецом знается, железо заговаривает. Второй леший настоящий. Вон, Нечайку сглазил давеча перед охотой. Рыси пожалел!
Тем временем Вольга с Мишатой подходили к дому. Любава сидела на лавке, уронив руки на колени. Корзина с покупками так и осталась неразобраной. Рыжий кот уже жадно принюхивался к свертку со сливочным маслом.
Мишата молча положил перед ней соты. Золотистый пахучий мед вытекал на ломоть хлеба. Любава медленно повернула голову, посмотрела на мед с таким выражением, словно сын положил на сто дохлого паука, и заговорила. Только история ее совсем не походила на Усладину.
Почти двадцать лет назад она и в самом деле жила в небольшой веси Липки. Весь и в самом деле стояла под сенью липовой рощицы, вокруг раскинулись цветущие луга, над которыми деловито гудели пчелы. Почти все в веси занимались бортничеством – разводили пчел, выжигали колоды, где могли поселиться маленькие добытчицы, собирали мед. Единственным, кто не возился с пчелами, был гончар, который лепил сотни больших и маленьких горшочков для меда и сот, формочки для восковых свечей и ароматных медовых пряников.
Чтобы зимой в морозы пчелиные семьи не погибли, а медведь-шатун не разорил бортей, в лес посылали медвежью невесту. Самую красивую девушку в веси наряжали, готовили подношение лесному хозяину – пирог с малиной, горшок меда, горшок масла. Девушка должна была провести ночь в лесу и угостить медведя, когда он придет.
Хозяин леса почти всегда довольствовался только угощением, и когда на утро девушка возвращалась домой, ее окружали заботой и почетом. Считалось, что раз медведь не тронул "невесту", она вела себя достойно, сохранила честь. Такую девушку еще до весны уводили со двора женихи. Но порой девушку находили загрызенной насмерть. И никто о ней не скорбел – сама виновата. Прогневала чем-то лесного хозяина.
В тот год быть невестой выпало дочери старейшины, красавице Загляде. Та скромно поклонилась людям, принимая оказанную честь, и отправилась домой – собираться. Но когда настали сумерки, и пришла пора провожать невесту в лес, мать Загляды со слезами на глазах постучалась в двери к тому самому гончару. У него в дому подрастало сразу пятеро девчонок. Да к тому же осталась после покойного брата его старшая дочка, Любава.