Однако на следующий день Забаве стало хуже. Встревоженный Огнезар пришел к Любаве за дочерью, но та не решилась отпустить ее домой – по морозу, больную. К тому же, кто там за ней ухаживать будет? Огнезар, скрепя сердце, согласился. Но обещался наведываться каждый день.
К вечеру третьего дня случилась беда. Мишата и Вольга снова стояли, растерянные, около бани. Любава с окаменевшим лицом вышла оттуда в облаке легкого душистого пара. В руках – гора окровавленных тряпок. Велела Вольге заварить крапивы с мятой, да покрепче, а Мишате – бежать за Огнезаром.
После Вольга перенес ослабшую, обмякшую, побледневшую девушку в комнату. Та в беспамятстве простонала имя Нечая, схватилась за живот, и снова обмякла.
Когда в избушку ведуньи едва ли не вломился Огнезар, Любава отослала сыновей из дому. И они, разумеется, ушли… чтобы через минуту оказаться на поленнице, у заветного оконца.
– Ты что над моей дочерью учинила, старая? – Огнезар обрушил на стол тяжелый кулак.
– Жизнь я ей спасла. А вот внука твоего уберечь не смогла. За то вини.
Голос Любавы был тих и тверд. Она не опустила глаз, когда кузнец, пораженный, посмотрел ей в лицо.
– Внука? То есть Забавушка была…
– Была. Да что-то у них с Нечаем не сложилось, и она утопиться решила. Если бы не мои Мишата с Вольгою…
– Э-э-э, милая, да у тебя самой не помутилось ли в голове от жара? Нечая приплела… Полынью…
Мишата чуть не кинулся на выручку матери, но Вольга его удержал.
– А ты сам у Нечая спроси, коли не веришь мне. Ступай. А мне пора отвар для Забавы готовить. Крови она много потеряла.
Огнезар словно только сейчас заметил покрытые бурыми пятнами тряпки в углу комнаты.
– Забавушка… Доченька… Да разве ж я знал… Ах, была бы жива твоя матушка. Огнезар, всегда казавшийся братьям выкованным из той самой стали, которую с таким умением превращал в мечи и посуду, осел на скамью, спрятал лицо в широкие ладони.
– Ну, а вот теперь пойдем. – Вольга дернул за рукав брата. – Надо с Нечаем поговорить.
Оставив Забаву на руках матери, Мишата побежал к корчме дядьки Мала, где всё ещё слышались голоса припозднившихся гуляк. Он очень боялся опоздать. И, как оказалось, не зря. Одним из последних, кто ещё оставался в общинном доме, был именно тот человек, с которым Русаю надо было поговорить.
Нечай как раз спускался с крыльца.
– Домой торопишься? – спокойно спросил его Мишата. Он сдерживался, не желая ошибиться.
– А ты что, проводить меня надумал? Так я не красна девица. – небрежно, с издёвкой протянул сын старейшины.
– Это верно. – кивнул Мишата, и ухватил Нечая за плечо. Тот попытался скинуть руку, но Мишата держал крепко. – А вот проводить я тебя всё-таки провожу. Только не домой, а к баньке, где тебя ждёт Забава.
– Какая такая забава? Что ты ещё надумал, Мишата? – удивлённо приподнял брови Нечай. Он был немного хмелён, весел и разгорячён нынешним празднеством. Ему не было дела ни до чего, кроме новенького пояса, стянувшего нарядную рубаху. Но спустя миг в глазах сына старейшины мелькнула быстрая тень, подтвердившая догадку Мишаты. Он прошипел, наклоняясь к уху растерявшегося Нечая:
– Да та Забава, которая летось с тобой гулять ходила, а нынче в прорубь прыгнула. Не знаешь, почему?
– С чего бы мне это знать? – оттолкнув Мишату, сказал Нечай. Но уже не так громко и совсем не так задиристо. Он бы явно был ошарашен неожиданной вестью.
Вместо ответа Мишата, так и не выпустивший рукав Нечаевой куртки, потащил его за собой. Спустя малое время они уже были около двора солевара. По пути Мишата ещё раз прикидывал, не свершает ли он ошибки.
– Почем мне знать, что это мой ребенок? – хотел ответить Нечай. Братья не дали ему договорить. Подхватив под локти, повели домой. Огнезар все еще сидел на лавке, держа бледную, беспамятную Забаву за руку.
Увидев в окошко Любавичей, ведущих Нечая, Огнезар с мрачным видом вышел из маленькой избушки.
– Почем мне знать, что это мой ребенок? – Нечай, уже набравшись смелости, смотрел кузнецу прямо в глаза. Огнезар только что рассказал ему о своем разговоре с дочерью. Мишата и Вольга стояли рядом с кузнецом. – Эти вон, двое, тоже ошивались на кузне чуть не каждый день. Может, кто из них Забаву спортил, а теперь все на меня свалить хотят.
Мишата потряс головой – неужели Нечай только что обвинил в том, что это из-за него едва не погибла Забава? Вольга тоже стоял с открытым ртом, выслушав этакую нелепицу.
Огнезар же покосился на парней с подозрением. Они и впрямь бывали на кузнице каждый день, и не раз он замечал, как оба брата о чем-то болтают с Забавой. Может, и впрямь… Но Любава ясно сказала, что отец ребенка – Нечай.