Лили вздохнула:
— Ты и в самом деле рассуждаешь, как политик.
— Это комплимент?
Девушка прикусила губу и упала в мои объятия.
— Как бы мне хотелось, чтобы время остановилось и мы бы остались такими навсегда.
— Мне тоже.
Она прижала свой миниатюрный пальчик к моим губам, чтобы я помолчал. Я крепко обнял ее, не представляя, что могу отпустить от себя хоть на мгновение.
На следующий вечер за обедом мама была молчалива и едва перебирала палочками. Ее состоянию могло быть два объяснения: или у нее мигрень, или она очень-очень расстроена. Если она была огорчена из-за отца или кого-то домашних, то обычно не выходила из комнаты целыми днями, без конца играла на рояле в комнате рядом со спальней унылую европейскую музыку. Если причиной недовольства был я, она не делала прическу и макияж. К сожалению, в тот день на ее лице не было косметики.
— Мамочка, ешь, ведь все стынет.
— Мамочка не может есть, ее сердце разрывается от горя, — мрачно произнесла она. Это был плохой знак.
Она выудила из кармана записку и бросила ее на стол.
— Любовная записка в двенадцать лет! Что за мерзость! Тан, как ты это объяснишь?
— Она прислала мне записку? — Я рванулся за листочком.
Мама шлепнула меня по руке:
— Она не годится тебе в подруги. Она приемная дочь служанки в доме министра сельского хозяйства, а ты надежда двух самых знатных семей в нашей стране. От тебя ждут многого: с детства тебя растили, как вождя. Ты понимаешь, что это значит?
— Да. — Я плюхнулся на стул.
— Нет, ты не представляешь даже. Оба твоих деда будут глубоко разочарованы, а отец никогда не простит, если ты не оправдаешь ожиданий. В молодости папа превосходил всех. Ты будешь учиться в том же высшем учебном заведении, что и он. Там до сих пор висят его почетные грамоты и таблички на стенах. Многие из его учителей еще живы. Ты должен превзойти отца, иначе ты его опозоришь. А эту историю с любовью надо немедленно прекратить.
— У меня есть свобода решать, что делать с моей жизнью и с кем дружить.
— Нет! Не в нашей семье!
Я убежал наверх, не закончив ужин. Позже ко мне в комнату зашел отец и сказал, что, если я хочу иметь репутацию серьезного человека в Китае, я не должен заводить романы и встречаться с девушками в таком юном возрасте. Этим миром правят мужчины. Женщины лишь украшения для мужчин. Не стоит так переживать из-за какой-то обычной девчонки. Любовь — всего лишь химера, вымысел, обман. По его мнению, мама абсолютно права: когда я вырасту, мне нужно будет найти достойную пару — красивую, богатую девушку из влиятельной семьи. Я сердито заявил, что мне это не нужно. В ответ мне было сказано, что когда я подрасту и поумнею, то заговорю по-другому. Отец ушел, а я всю ночь лежал и думал о Лили.
Когда на следующее утро я доплелся до класса, то не увидел знакомой красной юбки. На уроке драмы — одном из моих самых любимых — учитель в очках с толстыми стеклами громко зачитывал список участников новой постановки. В нем явно недоставало одного имени.
— Учитель, вы забыли про Лили.
— Нет, с этого дня она учится в другой школе.
— А в какой?
Учитель покачал головой:
— Давайте лучше продолжим третий акт.
Обычно при этих словах мы переглядывались и улыбались друг другу. Но сейчас ее не было. Я прекрасно понимал, что это матушка, словно осьминог с огромными щупальцами, вторглась в мою жизнь. Я слишком хорошо знал свою маму. Скорее всего, к этому времени мать моей подружки уже успели уволить и найти ей замену, а саму Лили усадить в один из поездов, покидающих столицу. Если бы моей маме было нужно, она бы сделала все, чтобы стереть эту девушку с лица земли.
Мой тринадцатый день рождения пришелся на ближайшие выходные. С помощью своих приятелей мама превратила наш дом в сказочное место. Рано утром шофер отвез меня к портному, чтобы примерить новый френч из тончайшей шерсти, выделанной в провинции Юньнань. Потом меня отвезли к личному парикмахеру дедушки Лона, который учился мастерству в одном из салонов старого Шанхая. Я вошел к нему с копной волос, а встал с кресла аккуратно причесанным, с четкой линией косого пробора. Мне мыли голову, делали массаж прелестные девушки, и я даже понял, почему каждую субботу у деда уходит полдня на то, чтобы привести стрижку в порядок.
В полдень — точно по маминому расписанию — мы подъехали к дому, и я увидел вереницу припаркованных лимузинов. Дом был наполнен музыкой. За большим роялем сидела мама, рядом возвышалась фигура известного тенора. В доме собрались сотни гостей — мамины друзья со своими дочерьми. Большинство девочек были моего возраста, они все время стеснялись и громко хихикали. Было несколько девушек постарше, в красивых юбках, с большими бабочками в завитых волосах, — они изучающе смотрели на меня, сдержанно улыбаясь.