В коридоре послышались голоса. Моя мама привезла детей, они гостили у неё на выходных. Эмма и Сэм, веселясь, забежали на кухню. Но, не заметив привычного интерьера, удивлённо замерли, осматриваясь вокруг.
— Дядя Том, а что это такое? — спросила Эмма.
— Это ремонт. Сейчас мы красим стены.
— Я тоже хочу — подбегая ко мне, протараторил Сэм.
— Нет, детям нельзя красить стены. — Я пытался сделать голос строгим.
— Ну, пожалуйста! Мы очень хотим! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! — заныли дети одновременно.
— Ладно. — Я сдался. — Но вы красите по 10 минут, а затем идёте дышать свежим воздухом.
Дети согласно закивали. Я велел им идти переодеваться, после этого я разрешил им присоединиться ко мне. Боже, надеюсь, их мать меня не убьёт. На всякий случай я перечитал этикетку на банке с краской, удостоверяясь, что краска нетоксична и безвредна. Дети с большим удовольствием и энтузиазмом принялись красить стену. Как Биллу удавалось отказывать этим мелким сорванцам? Им ведь невозможно в чём-то отказать. Состроят свои милые щенячьи глазки, поноют немного и всё, ты в их власти. Если откажешь, сердце кровью обольётся. Поэтому и соглашаешься на все их капризы. Тем более они это частица Билла. Смотришь на них и чувствуешь, будто Билл здесь, с тобой, что он рядом. Будто он и не умер вовсе.
Покраска стен шла полным ходом, мы не замечали времени, работая под неугомонный детский смех. Они заряжали своей мощной энергией, добром, радостью и чем-то беззаботным. Глядя на них тоже хотелось улыбаться. Пожалуй, именно в этот момент я ощутил, что начинаю приходить в норму. Я могу улыбаться. Исцеление начинает медленно, но верно происходить. Моё сердце возвращалось на место, закрывая зияющую пустоту, что была раньше.
— А я выше тебя! Ты здесь не достанешь! — дразнила брата Эмма.
Сэм насупился, дуясь на сестру. Я решил помочь ему, ловко поднимая его на руки и усаживая к себе на плечи. Сэм, радуясь такому заметному преимуществу над сестрой заразительно засмеялся. Все, кто находился сейчас на кухне, подхватили его смех.
— Это нечестно! — Эмма улыбалась, пытаясь состроить обиженный голос.
— Всё честно, принцесса. Если хочешь, потом будет твоя очередь.
Эмма согласно кивнула головой. С появлением детей на этой кухне атмосфера изменилась. Создалась такая уютная, окутывающая в мягкий плед и нежно баюкающая обстановка. Эмма напевала какую-то детскую песенку. Я улыбался глядя на неё. Эти дети моё спасение.
Неожиданно послышались шаги, Дженни спустилась вниз и прошла на кухню. Жалко, что я не видел в этот момент её лица. Представляю, какое у неё было выражение. Ну, главное, что она меня не убила, в ту же секунду, как зашла на кухню.
— И что вы делаете? — удивленно спросила она.
— Мама, мы красим стены! — воскликнули дети.
— И кто вам разрешил?
— Дядя Том — хором ответили мои племянники.
— Ну, разумеется. Можно было и не спрашивать. Кто же ещё мог до такого додуматься — съязвила Дженни.
— Мама давай с нами — предложил Сэм.
— Вот кисточка, — сказал я, подавая Дженни кисть — Ваше Величество — пошутил я.
— Ещё раз назовёшь меня «Ваше Величество», — ответила Дженни, забирая из моих рук кисть — и получишь в лоб этой кистью. Ясно? — она в шутку пригрозила мне кисточкой.
Я рассмеялся в ответ. Дженни тоже не смогла оставаться серьёзной, на её лице расцвела улыбка. Пожалуй, впервые за всё это время я увидел её искреннюю улыбку. А когда Эмма подбежала и, взяв её за руку, подвела к краске, Дженни уже заливисто смеясь, макнула кисть в краску и без зазрения совести обрызгала краской меня. Мы вели себя как настоящие дети, брызгались и пачкали друг друга краской. Наверное, рабочие, что всё ещё находились в комнате, считали нас сумасшедшими, которые им мешают. Ну и пусть. Нам было хорошо в этот момент. Мы оба обо всём забыли. Это было нужно. Мы так увлеклись беззаботным весельем, что не заметили, как нечаянно опрокинули банку с краской на одного рабочего. Я замер, смотря то на Дженни, то на рабочего.
— Извините, мы не хотели. — Дженни немного растерялась – Я, эм, сейчас принесу что-нибудь из одежды, чтобы вы могли переодеться.
Рабочий хотел было возразить, но Дженни уже вышла из кухни. Я жестом показал ему, что всё нормально. Да и продолжать работу, когда ты весь по уши в краске, неприятно. После ухода Дженни прошло минут 10, а её всё не было. Отправив детей дышать свежим воздухом во дворе, я решил подняться наверх, и проверить где застряла Дженни. Наверное, это была не самая моя лучшая идея. Тихонько подкравшись, я сквозь щелку наблюдал за самой настоящей истерикой. Дженни с психом вытаскивала вещи из шкафа, нещадно сдёргивая их с вешалок и кидая на пол. Это были вещи Билла. Она срывала злость на вещах. Не представляю, что творилось в этот момент в её душе. Каким-то образом я выдал своё присутствие или Дженни просто почувствовала, что я рядом. Вытерев слёзы и схватив ворох одежды, вышла из комнаты. Конечно же, сразу она наткнулась на меня.
— Тебя долго не было — я не знал, что говорю.
— Да… Эм, вот. — Дженни протянула мне одежду — Надеюсь, что-то подойдёт.
С этими словами она вернулась в комнату и захлопнула дверь. Минут через пять я услышал тихие всхлипы. Она снова плакала. Это удивительно как меняется человеческое настроение. Ровно 15 минут назад она была весёлой, улыбалась и даже смеялась. А теперь она плачет. Дженни снова закрылась в себе. Она сейчас была словно ракушка, плотно закрывшая свою раковину. Если пытаться открыть её насильно можно только повредить. Что подтолкнуло её к такой быстрой смене настроения? Воспоминания? Или осознание в очередной раз больно накрывавшее волной, от которой начинаешь тонуть.
POV Дженни
Как бы я хотела, чтобы это Билл сейчас делал ремонт, играл с детьми, смешил меня. Билл… Как ты мог? Ты обещал, что вернёшься! Обещал! Ты клялся на нашей свадьбе, что никогда меня не оставишь! Как ты посмел?!
Его одежда, его запах. Всё напоминает о нём. Я не могу, не хочу жить без него. Он был моей жизнью, моим светом. Теперь он мёртв и осталась только тьма. Как мне снова начать жить? Как вообще жить после его смерти? Быть может я плохая мать, раз думаю о таком, не учитывая, что должна жить ради детей. Наверное, меня все осуждают. Но для того чтобы я начала жить ради детей, мне сначала нужно найти силы.
Лечь на кровать, уткнуться в подушку и рыдать. Это моё любимое занятие все эти дни после кошмарной новости. За это время я должна была выплакать все слёзы, но каждый раз их становится всё больше и больше. Мне говорят, что я должна отпустить Билла. Но как? Он был моим мужем 6 лет. Как я могу взять и забыть все эти годы? Это невозможно. Я не хочу его отпускать. Я не могу без него. Не могу. Я так люблю его…
В детстве моя мама всегда говорила мне, что какие бы удары ни наносила жизнь, нужно всегда стойко всё переносить. Упасть может каждый, а вот подняться только сильный. Спасибо ей за такие мудрые советы. Пожалуй, благодаря этому я каждый день понемногу находила в себе силы. Я пыталась жить дальше. Ради детей. Они потеряли отца, нельзя чтобы они потеряли ещё и мать. Огромную помощь оказывал ещё и Том. Я была приятно поражена его стальным характером. У него невероятно сильный дух. Он сблизился с детьми, проводил с ними время, старался дать им то, что мог бы дать Билл. Никогда бы не подумала, что Том на такое способен. Он очень сильно изменился. Не знаю, что тому причина. Может смерть брата так его изменила?
Ремонт на кухне шёл уже две недели. Втайне я мечтала поскорее воспользоваться кухней, т.к. питаться полуфабрикатами надоело, да и это вредно. Вернувшись из магазина, я не услышала привычных голосов и шума. В доме стояла подозрительная тишина. Это странно. На лестнице, ведущей, на второй этаж лежала записка. Надпись на ней гласила: «Не ходи сюда». Рядом на полу лежала ещё одна записка, со стрелкой: «Иди сюда». Что они задумали? На полу были разложены стрелки, ведущие в кухню. Я шла в предвкушении по этим стрелкам. Они привели меня в полностью отремонтированную красивую кухню. А из-за угла выскочили Том, дети и родители Тома.