9. Рэми. Разочарование
Никогда не возвращайся на место, где ты испытал счастье или встретил любовь. Ибо в таком случае тебя постигнет горькое разочарование.
Почему служанка? Почему волосы собранны в пучок? Эта проклятая туника, она ж кожу трет… эти страшные ботинки на голые ноги, как это носить-то можно? Как вообще можно пресмыкаться перед этими арханами, теми самыми, среди которых она когда-то блистала. Зачем? Потому что приказано?
Ничего, скоро это изменится… видят боги, все изменится… И она всем отомстит!
И особенно отомстит ей… это из-за нее, не было бы ее, все было бы иначе!
Пожалуй, столь жгучей волны интереса Кадм не испытывал никогда. Надо же… высший маг, что выпил им столько крови, этот горделивый мальчишка Рэми вдруг стал ребенком! А Миранису, разбалованному принцу, придется стать нянькой. Ха-ха! Лучшей шутки от богов нельзя было придумать.
Однако, что делать с этой шуткой богов не знал никто. Никто ведь из них в няньки не нанимался, но и отдать будущего телохранителя было немыслимо. В том, что Рэми станет телохранителем, не сомневался никто.
Будить бунтовщика побаивались: никто не знал, что выкинет шестилетний мальчик-рожанин, да еще и высший маг. Как отреагирует на роскошь вокруг, может, испугается так, что потом не откачаешь. Принц даже предложил отвести Рэми в город, в какой-нибудь дом попроще, но дружно воспротивились телохранители: покушения продолжали сыпаться один за другим, рисковать Миранисом не соглашался никто, да и что, три высших мага, принц и множество прислуги не справятся с какой-то малышней?
Кадм, знакомый не понаслышке с хрупкостью маленьких высших магов, очень сомневался, что справятся, но помалкивал. Помалкивал и когда было решено притушить свет в спальне Мира и разбудить мальчика под опущенным балдахином, когда договорились, что останутся рядом с Рэми лишь Миранис (а как же без него) и Тисмен, магия которого пока удерживала Рэми во сне. Помалкивал, но и уходить из-под балдахина категорически отказался.
— Я постараюсь быть незаметным, — как можно шире улыбнулся он, сам понимая, что сморозил глупость. Не с его ростом. Не с его силой… но Мир и Тисмен, забавно, согласились, а Лерин лишь пожал плечами и отошел в тень. Ему, видимо, какой-то там мальчишка был неинтересен…
И поняв, что пока его никто гнать не собирается, Кадм усмехнулся, сложил на груди руки, прислонился спиной к столбику балдахина и приготовился ждать. Представление намечалось забавнее некуда.
Хотя мальчика было слегка жаль. Он казался таким маленьким и несуразным посреди огромной кровати принца, на темном покрывале и белоснежном шелке наволочки, расшитой дорогими кружевами. В застиранной тунике, которую в конце концов решили не менять, и с почему-то сжатыми в кулаки ладонями с обгрызенными до самого мяса ногтями.
Сразу забывший обо всем на свете, сосредоточившийся на мальчике Тисмен сел на кровать, осторожно провел ладонью над лицом Рэми, и с его пальцев полился благодатный зеленый свет… не изумрудный, как у виссавийских целителей, а зеленый, ласковый, как пронзенная солнцем листва. И сразу же запахло свежестью летнего утра и на сердце потеплело, ладони Рэми разжались, выпуская покрывало, на губах его заиграла легкая улыбка, а удивительно пушистые ресницы дрогнули, раз, другой.
Некоторое время он так и лежал, будто погруженный на этот раз в приятный, солнечный сон, укутанный как в одеяло в туман, льющийся с пальцев Тисмена, вдруг вздохнул поглубже и сел на кровати, протирая глаза кулачками. Он зевнул, окинул все вокруг пока еще невидящим, мутным взглядом и моргнул удивленно, раз, два, будто не совсем понимая где он и зачем. Хотя какие там «будто», и в самом же деле не понимал.
Тисмен сжал пальцы, и сразу же исчез, растворился в покрывале зеленый свет, и тотчас, будто сожалея, вспыхнули синим блеском глаза Рэми, и Кадм насторожился: мальчик явно дружил со своей силой, был сжит с ней и умел ею пользоваться. В то время, как взрослый Рэми…
Полыхнули синим татуировки на детских запястьях, взгляд Рэми как-то вмиг прояснился, став острым и изучающим, и Кадм вдруг понял, что маленький маг смотрит прямо на него… не на Мира, не на Тисмена, а почему-то именно на него. И даже не думает бояться. А ведь чует, не может не чуять, что перед ним высший маг. Мало того, архан. Так где этот самый страх, которого все ожидали?
— Ты кто? — тихо спросил Рэми, наклонив вбок голову, и Кадм вдруг понял, что не узнает уже напуганного до смерти Астэла в этом ребенке.
Маленький Рэми будто не знал слова «страх». Смотрел открыто, широко распахнутыми глазами, и в глубине его бездонного синего взгляда жило и отзывалось синее пламя. И не было ни тени уважения в этом детском голосе, будто он разговаривал с равным. Будто… никогда в жизни не видел того, кто был бы выше.
«Где же тебя держали до шести лет, Рэми?» — подумал Кадм, а вслух сам не понимая почему сказал:
— Твой новый учитель, Кадм.
Он ожидал в ответ чего угодно. Удивления, радости, пусть даже страха, но не того глубокого, болезненного огорчения, что заиграло в детских глазах. Мать ж твою так, этот мальчишка действительно считает, что телохранитель самого наследника не достоин быть его учителем?
— А Ир? Его наказали, да? — прошептал Рэми и опустил взгляд, сминая ладошками покрывало. — Из-за меня…
— К чему такие мысли, Рэми? — тихо спросил Кадм.
— Я уже видел, как его… мой дядя… — начал частить Рэми. — Иру было больно, а дядя… дядя не хотел прекратить, хотя я просил… а теперь, наверное, Ира забрали… но это не он, это я, я виноват! Пожалуйста, не надо… не надо его наказывать! Можешь меня наказать, если надо, только не Ира, пожалуйста!
И посмотрел так умоляюще, что на миг дыхание перехватило. Этот ребенок умеет играть на чувствах. Впрочем, его взрослый вариант тоже очень даже этим славился: Миранису мозги прочистил за пару встреч, а телохранители годами бились, и никакого эффекта.
— Обещаю, если будешь виноват, то я буду наказывать только тебя, — наверное, не слишком добро усмехнулся Кадм. — И, уж поверь, меня наказать из-за тебя никто не осмелится.
«Даже Миранис», — мысленно заметил он, хотя по красноречивому взгляду наследника было видно, что он так не думает. Хотя и молчит, явно опасаясь спугнуть мальчонку. Мальчонка-то хоть и бесстрашный, а такой чистый и хрупкий, что тронуть боязно. А придется. Маленький Рэми хорош, никто не спорит, но им старшего бы вернуть. Целитель судеб им сейчас ой как бы пригодился.
— Тогда почему Ира тут нет? — тихо спросил Рэми, все так же опустив взгляд. — Это я виноват?
Кадм было все равно, кто там в чем виноват, одно он знал точно: еще не окрепшего высшего мага лучше ни в чем не винить. И лишний раз не ранить. И не позволять чувствовать себя виноватым.
— Нет, — твердо, без тени сомнения, ответил он, нагибаясь к Рэми. — Просто я тебя должен научить чему-то, что Ир не умеет.
И погруженный в раздумья мальчонка доверчиво потянулся к незнакомому взрослому, будто это было для него обыденным. Протянул тонкие руки, обнял за шею, позволил поднять себя с кровати и пронести через балдахин, и даже на миг не удивился ни огромным покоям, ни их богатому убранству, лишь тихо попросил зажечь свет поярче. Боится темноты? Надо запомнить. И Кадм приказал замку раздвинуть шторы, впустить солнечный свет, и удивился, насколько Рэми в этом свете показался бледным. Показался ли?