— Простите, но я считаю, что это просто подло.
— Что подло?
— Опаивать меня и ее, — выдавил из себя Идэлан. — Добиваться того, чтобы мы зачали ребенка. И этим ускорить нашу свадьбу. То, что вы хотите наследника не означает, что вы можете добиваться этого такими методами, простите. Но свобода воли это самая большая ценность в моей стране. И очень надеюсь, что впредь вы будете ее уважать.
— Ты действительно думаешь, что я свою собственную дочь… — спросил повелитель, и Идэлан понял, что ошибся. Видит богиня, сильно ошибся… сила повелителя ударила, забрала дыхание, зажгла синими искорками воздух вокруг и вдруг исчезла… а в глазах Деммида медленно угасал огонь, вызванный гневом. Повелитель облизнул губы, отвернулся, взял со стола нефритовую чашу и наполнил ее водой из фонтана. Отпил пару глотков и уже совсем спокойно сказал:
— Послушай меня, виссавиец. Повторять я не буду. Может, этого и не видно, но я люблю свою дочь. И всегда буду о ней заботиться. И отдаю ее тебе, потому что верю, что лучшего жениха, чем виссавийца, мне не найти. Верю, что ты найдешь в себе силы, чтобы, если что, не дать сделать из нее марионетку…
— Да простит меня мой повелитель, — перебил его Идэлан. — Но вы не совсем правильно оцениваете ситуацию. Тот, кто пытается убить вашего наследника, никогда не пытался убить Аланну. Думаете, потому что не знает о ее существовании? Ошибаетесь! Потому что хочет, чтобы она стала повелительницей.
— Уж не намекаешь ли ты, что моя дочь… — начал повелитель…
— Ваша дочь чиста и невинна. И совсем не горит желанием занять ваш трон.
— Тогда ты? — глаза повелителя вновь зажглись гневом.
— Я, нет. Я виссавиец, мне не нужна власть в Кассии. Зато есть человек, который думает, что имеет власть надо мной. И не понимает, что у всего есть границы. Я женюсь на Аланне, да, но использовать ее в своих целях я не позволю никому.
— Говоришь загадками, виссавиец… опасными загадками.
— Арам прибыл в замок, — прервал их Дар, и повелитель кивнул, казалось, сразу потеряв интерес к Идэлану:
— Я прикажу своим людям расследовать дело с тем зельем. И мы еще поговорим, Идэлан. Может случиться так, что я сам не захочу тебе отдавать свою дочь.
— Как скажете, мой повелитель, — поклонился Идэлан и поспешил убраться из приемной.
Ему не хотелось ни встречи с советником вождя, ни вопросов, на которые он не мог ответить. Но Идэлан знал одно: игру с любовным зельем придумал не Деммид… Значит, Алкадий. И времени противостоять магическому упырю остается все меньше.
13. Арман. Братья
Вернувшись в замок, Тисмен первым делом проверил тайник. Внутри оказалось все так же, как и он и оставил: посреди пустой комнаты плыло в воздухе, купалось в зеленом тумане магии, тело без души. Поддерживать его от распада было тяжело, сложная магия тянула из Тисмена силы, но… телохранитель остался доволен своей работой: раны затянулись, и душа Рэми может возвращаться.
Если захочет, увы, скорее всего не захочет. Но Тисмен был уверен, что боги так просто Рэми не отпустят. Телохранители и Миранис его так просто не отпустят.
Тот недавний всплеск магии, наверное, просто показался: никто не мог бы войти или выйти из тайника, не потревожив тонкую сеть рун.
И с чистой совестью Тисмен пошел отдыхать перед дежурством: ему всю ночь еще оберегать сон наследного принца.
О да, эта снежная ночь и этот вонючий переулок были особенными! Арман в жизни их не забудет.
Он впервые не знал, что ему делать. В голове была пустота, в сердце будто выжгли дырку. Мир вертелся вокруг в бешеном ритме, и, казалось, еще немного, и Арман упадет… не выдержит… не думать об этом. Не сейчас. Ни о пустом взгляде Эрра, ни о собственной глупости. Ни о чем не думать… действовать!
Было холодно, очень холодно, но туника липла к телу от пота. Расплывалась в пятнах фонарей улица, падал с небес пушистый снег. Этот проклятый снег! И лица людей казались белыми тенями в снежных сполохах. Какие люди сейчас? Уже не думая, не замечая ничего вокруг, он поднял Астрид на руки и повернулся к лошадям. В замок! Немедленно… исправлять то, что он разрушил, боги, если это еще удастся исправить…
Как можно было быть таким слепцом? Как можно было не догадаться, почему Аши так усердно его защищал? Как можно было не узнать… Арман уже ничего не знал. Ничего не понимал. Ни о чем не хотел думать. Ему просто надо было что-то делать. Куда-то двигаться. Только бы не стоять. Не позволять себе останавливаться. Когда он остановится, мысли сожрут его голову.
— Мама! — закричали за спиной. — Не трогай мою мать, ублюдок!
Арман криво усмехнулся. Боги… никогда он не был еще таким рассеянным. Думая о Рэми, он забыл о… Он передал Астрид одному из дозорных и, обернувшись, перехватил за талию шуструю девушку. Хрупкая и нежная… а все равно упрямая, как и ее брат. Как оба ее братьев. Она кричала что-то, рвалась к матери, кинулся к ней Гаарс, но остановился, наткнувшись на взгляд Армана.
— Ты забываешься! — выдавил из себя дерзкий рожанин.
Арман даже не думал отвечать. Обернулся на выскользнувших из тени дозорных, показал взглядом на Гаарса:
— Не подпускайте его! — и поймал Ли за запястье, пока она не расцарапала ему лицо.
Вновь крикнула что-то Варина, Гаарс прошептал, что Арман все решает чужими руками, а сам Арман лишь еще раз усмехнулся: чужими руками? Гаарс еще не знает, как ему повезло. И что сначала он должен заняться бьющейся в его руках, плачущей Лилианой, а уж потом… о потом думать не хотелось. Не было этого потом. Было теперь и сейчас. Нельзя думать о прошлом, нельзя заглядывать в будущее. Нужно действовать!
— Прошу тебя, Ли, — прошептал Арман, прижимая к себе девушку. — Клянусь, не причиню вреда ни тебе, ни твоей матери. Прошу, ты должна мне поверить. Ли, Ли, маленькая Ли, совсем меня не помнишь, дурочка?
Ласковый тон пробился до охваченного ужасом разума девушки, глаза ее широко раскрылись. Ли моргнула, раз, другой, и в глубине зрачков ее мелькнуло синее пламя. Ну конечно, как же она может быть без дара? Не столь ошеломляющего, как у Рэми, ласкового и нежного… но помогающего сердцу узнать…
— Кто ты, не понимаю…
Арман и не хотел, чтобы она сейчас понимала. Он просто прижал ее к себе сильнее, поцеловал ласково в висок и привычно почувствовал, как нагрелся на груди амулет… Ли неосознанно узнала силу брата, успокоилась вмиг, расслабилась в объятиях Армана. Посмотрела как-то ошарашено, беспомощно, и Арман ласково сказал, мысленно, чтобы никто не услышал: «Мне некогда сейчас, родная. Надо помочь твоему брату, понимаешь? Чего ты хочешь? Я могу дать клятву мага, что сделаю все, чтобы в моих силах, чтобы ему помочь… я сделаю, моя хорошая. И нельзя, чтобы мы беспокоились так же о тебе и твоей матери. Ты должна развязать мне и брату руки, слышишь, должна быть послушной».
— Да кто ты такой! — прошипела Ли. — Кто ты такой, чтобы подобное просить!
Арман лишь усмехнулся криво, не вышло. А терять время сейчас нельзя. Он прошептал заклинание, и отпустил Лию, теперь незачем ее было держать: девушка стояла как кукла и ждала указаний. И она пошла за ним. Сама. Только по глазам, сверкающим ненавистью, Арман понимал, что потом ему придется заплатить и за это. Но не сейчас.