— Ты всего лишь пробуешь защитить свою жизнь, — начал Деммид, — я понимаю.
— Тебе так нужна моя жизнь. Бери, — усмехнулся Рэми, раскрывая руки и падая перед повелителем на колени. — Вот он я! Смотри мне в глаза, в глаза человека, который так же, как и ты, носит душу полубога, и бери. Разве я противлюсь, мой повелитель? Разве я смелю противиться тебе, носителю Нэскэ? Ведь я люблю брата Аши. Меня этой любовью заразили, наполнили мою душу ядом. Я ее не желал.
Деммид вновь улыбнулся, на этот раз с легкой грустинкой, и посмотрел вдруг на Рэми иначе: не холодно, тепло и мягко. Скользнул ладонью ему под подбородок, заставил поднять голову, посмотреть себе в глаза. И Рэми на миг задохнулся. Бездна пылающей силы в этих глазах. Притягивающая, завораживающая.
Опустив руки, Рэми поплыл на волнах чужой магии, утонул в ее глубинах, вдохнул полной грудью, наполняя ею легкие. И закрыл глаза, смиряясь. Пока смиряясь.
— Я не причиню тебе боли, мой мальчик, — откуда-то издалека донесся тихий голос повелителя. И вдогонку ему полетел крик:
— Отец! Он мне спас жизнь!
— Знаю, — ответил Деммид, отравляя сердце горечью. — Я все знаю.
— И ты его… моего спасителя…
— Ты ведь все понимаешь, Рэми, — сказал повелитель, не сыну, Рэми, будто извиняясь. Заражая серьезностью и сожалением. Неизбежностью. — Все понимаешь, мой мальчик. Жрецы смерти проведут тебя через грань быстро, обещаю. И, надеюсь, в следующем воплощении боги будут к тебе более милостивы…
— Куда уж более? — сам не зная зачем, усмехнулся Рэми, и открыл глаза. Пощады не будет. Повелитель ничего не понял и никогда не поймет. И он, и его наследники, будут раз за разом убивать носителей Аши, и эта карусель не закончится никогда… Если Рэми все не исправит, прямо здесь, прямо сейчас!
Рэми…
— Ты ведь и сам этого хотел? — продолжал Деммид, успокаивая голосом. — Давай не будем усложнять, мой мальчик. Просто смирись.
Смирись? Вот так просто? Да, Рэми хотел! Когда над ним стоял Арман, осуждал, хотел! Но он помнил и другого Армана! Его тихий голос сквозь беспамятство, его мягкое «прости», его угасающий взгляд, когда Рэми очнулся. Помнил тот вечер, после битвы в храме Шерена, когда Арман ему поверил, отпустил. Помнил, с каким упрямством Арман и его дозорные тащили его из обрушивающегося храма Шерена. Помнил, Жерла, почти отца, и его отряд, скачки в ночи, навстречу чужим бедам. Помнил мать и сестру, Аланну, ради которых стоило жить.
И теперь не хотел умирать!
Живи!
Тихое слово, бьющееся в крови.
Живи, Рэми! Живи, ради богов!
И Рэми отталкивает руку повелителя, поднимается с колен.
Шаг назад, и взгляд повелителя наполняется удивлением. И бежит по венам огонь силы, и зажигает гнев. Расправляет за спиной крылья!
— Рэми! — кричит за спиной Мир.
И не может подойти. Держат, не пускают телохранители, загорается силой взгляд Деммида, встают по обе стороны от повелителя его телохранители, а Рэми лишь запрокидывает голову, смотрит на окна, где огненным цветком расцветает новый день. И смеется. Горько безумно. Может, это его последний закат… но и так просто он не сдастся. Хватит сдаваться!
— Останови его, Гаарс, — кричит Мир.
Гаарс пробует. Честно пробует, но Рэми продолжает смеяться — понимая: приказы главы рода для него как горох об стену. Не напрягаются связывающие с родом нити, не заставляют подчиниться, прекратить… видимо, ничего не может заставить!
Рэми…
Раскинуть руки, посмотреть в лицо новому дню.
Рэми!
Расправить крылья, вспомнить мимолетные сны. Полет. Свобода. Радость.
Рэми…
— Что же ты делаешь, глупец? — едва слышно шепчет Мир.
Рэми…
— Позволяю ему жить! — ответил Рэми, посмотрев в глаза наследному принцу. — Позволяю ему защищаться.
— Не смей! — выкрикнул Миранис.
Мир, глупый Мир, пусть ты и наследный принц Кассии, а больше не можешь приказывать… никто не может. Никто не остановит.
Не оборачиваясь Рэми видел краем глаза, как телохранители выводят принца из залы. Пусть. Мир ему не нужен. Ему нужен только Деммид.
— Ты ведь понимаешь, что назад пути не будет? — тихо спросил повелитель.
— А разве был? — в тон ему ответил Рэми, вздохнул и позволил Аши перенять контроль.
Двери тронной залы закрылись за их спиной, и Тисмен грубо швырнул Мираниса и Гаарса в коридор. Здесь было светлее и дышалось легче: сила повелителя не отравляла легкие жаром, а через высокие окна уже врывался солнечный свет. Принц рвался обратно, Тисмен и не думал его пускать, а дозорные шустро вывели из коридора ожидавших приема придворных. Еще и память им, несомненно, почистят: свидетели слабости наследника не нужны никому… но сейчас Тисмена волновало совсем не это. Его волновали волны отчаяния исходившие от наследника.
— Что я наделал! — простонал вдруг Миранис, опускаясь в бессилии на стул и вплетая пальцы в волосы. — Боги, что же я наделал! Это я его сюда привел! Это я решил, что смогу обуздать Аши!
— Ты дал ему шанс жить, — отрезал Тисмен. — То, что происходит там, это результат его выбора, не твоего. Если бы не упрямство Рэми, он бы давно уже был твоим телохранителем, несмотря на то, что он носитель проклятого Аши. И ты это отлично знаешь.
— Я мог бы сразу его…
— Что? Убить? Своего спасителя? И умер бы в храме Шерена. Тебя оттуда ведь Рэми и его целитель судеб вытащили, не так ли?
— Но отец… если отец умрет…
— Меня не волнует твой отец, — отрезал Тисмен, — моя жизнь в тебе, а не в нем. О том, как спасти твоего отца, пусть думают его телохранители. А ты будешь жить, видят боги, что будешь. Аши может быть сто раз силен, но через эти двери он не пройдет, его замок не пустит. И тебя он не достанет. Большего, чем вытащить оттуда тебя, мы сделать не могли.
— Ты циничная сволочь, Тис.
— Я защищающая тебя циничная сволочь, — поправил его Тисмен. — И попрошу об этом не забывать.
— Меня больше другое интересует, — перебил их Лерин. — Почему Рэми не послушался своего главы рода? Как бы силен он не был, но магия родов на него еще должна была действовать, не так ли?
Все разом посмотрели на Гаарса, но тот лишь встал у двери, сложил на груди руки и беспомощно покачал головой:
— Я не маг, откуда мне знать? Это вы же высшие, вам в этом и разбираться. Да и сейчас-то какая разница?
За дверью бабахнуло, Миранис вздрогнул, Лерин сжал в бессилии зубы. Тисмен его понимал: на самом деле ему хотелось быть там, а не тут. Хоть бы что-то сделать! Но и Мираниса оставлять сейчас нельзя.
— Он тебя не слушает лишь потому, что ты не глава его рода, — раздалось за спиной, и Тисмен сразу напрягся: он даже не заметил, как тут появился Арман. Бледный, едва стоящий на ногах, в простой, домашней тунике, старшой оперся ладонью о стену и тихо сказал, задыхаясь:
— Лерин, мне нужна твоя помощь.
— Сейчас не время… — начал Тисмен, но Арман прервал его, вновь повернувшись к телохранителю:
— Ты ведь хочешь спасти Деммида? Точно знаю, что хочешь. И сделаешь для этого почти все… мне надо туда попасть. И мне нужен маг, который отлично знает заклинания. Ты.
Миранис поднял голову, посмотрел удивленно на Армана, и промолчал. Молчал и Тисмен, ведь не его просили о помощи, почему-то, а Лерин лишь холодно посмотрел на Армана и ответил: