Скорее всего, это и были «Тёмные вещи», принадлежавшие Мике и, несомненно, на него влиявшие. Я попробовал выкинуть коробочку за дорогу, но через мгновение она снова была на месте. Да, так просто с ними не справишься. Больше всего меня беспокоил кинжал, такой же, как лежал в моей сумке.
Время шло, Мика не приходил в себя или ловко притворялся, выжидая момент для нападения. Напряжение росло и, не придумав ничего лучшего, я снова вызвал свой кинжал и держал его в руке, стараясь не приближать к себе и случайно не сбросить с него ножны.
Вдруг Мика застонал и что-то тихо прошептал. Я не стал к нему наклоняться, зная, что это может быть уловкой. Приставив кинжал к его горлу, громко сказал:
«Мика, не делай глупостей, у твоей шеи ― проклятый кинжал, сам понимаешь, чем это тебе грозит. Если пришёл в себя ― давай поговорим, только не дёргайся».
Мика открыл такие же синие, как у меня, глаза. Его бледные губы еле шевелились.
― Феникс, ты всё-таки пришёл, я столько тебя ждал и терпел эту боль. Но проиграл, подвёл и отца, и тебя. Моя девушка Марта… мертва. Маг, ловушка, я попался, убей меня, ― он замолчал, дыхание опять стало слабым, а глаза закатились.
Быстро отправив клинок прочь, похлопал Мику по щекам.
― Приходи в себя, вот, молодец. Слушай меня внимательно, тебя ― подставили, Марта жива и здорова. Она и священник сбежали из города, думаю, им хорошо заплатили, чтобы заставить тебя убивать. Что сделано, то сделано. Приди я немного раньше, может, всего этого кошмара и не случилось бы. Но сейчас не время сожалеть. Надо прекратить убийства…
Губы Мики скривила горькая улыбка.
― Знаешь, сколько я терпел и сопротивлялся? Не могу больше, просто убей, так будет правильно. Сделай это пока я не набрался сил и не набросился на тебя. Сейчас заклинание очень сильно, оно мучает меня. Не жалей меня, брат…
И он, закрыв глаза, снова застонал, а я так растерялся от его последнего слова, что меня заколотил озноб, и теперь уже со злостью ударил Мику по щеке.
― Не вздумай отключаться, Мика! Я приехал помочь, а не убивать ребёнка, которого использовали. Быстро приходи в себя и расскажи мне всё, что помнишь, с самого начала.
Как ни странно, это подействовало. Он открыл глаза, и, хоть ещё был бледен, попытался сесть. Я помог ему. Мика сразу же протянул руки к костру и стал греться. У него был такой несчастный вид…
― Что ты хочешь знать обо мне, Феникс?
― Всё, с самого детства, у нас много времени, здесь тебя никто не будет искать. У полиции нет улик и твоего описания, я позаботился об этом, всю ночь шёл по твоим следам. Возьми хлеб, это всё, что у меня есть, ― разломил найденную в сумке булку, наверняка подсунутую туда заботливым Роми, и протянул ему половину.
Он взял и начал вяло жевать, отщипывая и забрасывая в рот по кусочку. Но постепенно вошёл во вкус и съел всё, а потом стал рассказывать о себе, и в конце его истории я сидел ни жив, ни мёртв. Ведь если он говорил правду, то я, наконец, нашёл отца. И брата… Конечно, это было настолько невероятно и неправдоподобно, любой бы засомневался. Дани бы точно высмеял: подумать только, мой отец ― человек-Тень! Надо же такое придумать, а брат ― Тёмный убийца. Ещё лучше…
А вот я сразу ему поверил… И, прижав мальчика к себе, прошептал: «Бедный Мика, братишка, сколько же тебе пришлось вытерпеть!», ― не сразу среагировав на резкий удар по голове. И, падая на траву, увидел склонившееся над собой печальное лицо Мики:
«Прости, Феникс! А ты совсем не такой крутой, как я думал: надо было сразу меня убить, и, пожалуйста, в следующий раз, поймав меня, сделай это. Мне уже не остановиться, оно ― сильнее. Плохой из меня брат, но, знаешь, пока я жив, буду гордиться тобой. До встречи…»
Шепча исцеляющее заклинание, я ощупал голову. Она слегка кружилась. Крови почти не было, рана была совсем маленькой. Мика точно знал, куда и как бить. Через минуту я был в полном порядке, но паршивца уже и след простыл. Надо было бы броситься за ним, но я не спал третьи сутки и очень устал. А тут ещё такие, подкосившие меня, новости. Не было ни сил, ни желания продолжать погоню. Ведь если его поймаю, а я сделаю это обязательно ― должен буду убить…
Вот когда я вспомнил смех демона, обманом взявшего с меня клятву покончить с Микой: «Это будет сладкая месть!» Ещё бы, какое это для него счастье ― смотреть, как брат убивает брата. Только он плохо меня знал: именно демон стоял в моём «чёрном» списке на первом месте.