– Какие изменники? – спросил с удивлением Троекуров.
– Вестимо, какие! Князья Голицыны! Сбежали неведомо куда! Кто им это дозволил? – раздались голоса в толпе.
– Когда же сбежали? Кто это сказал? – спросил Троекуров, смутившись.
– Чего там – кто сказал! Все знают! Это вы только, бояре, не знаете! Это сделалось вашим несмотрением! Вашей поноровкой! – загудела толпа.
– Коли бежали, так пошлют за ними погоню! – с досадою сказал Троекуров. – А вы все же ступайте по домам и не в свое дело не суйтесь!
Толпа разошлась с ропотом недовольства; но сообщенная Троекурову весть о мнимом побеге Голицыных все же смутила его и других бояр. Послали узнать в дом к отцу Варсонофию, и тот мог сообщить только, что по возвращении из монастыря князь Василий тотчас приказал холопям собираться и укладываться в дорогу и выехал со всем своим обозом по Ярославской дороге.
– Как выехал? Да он должен был подождать пристава! К нему пристав и стрельцы назначены… А он и без пристава, и без стрельцов укатил!.. Неужели точно бежал?
Тревога распространилась по всему боярству у Троицы. «Бежали, бежали князья Голицыны!» – повторяли все с беспокойством, даже не соображая того, что бежать и скрыться с княжьим обозом было невозможно. Как и всегда бывает в подобных случаях, тревога мешала здравому обсуждению дела и сбивала с толку. Весть о побеге опальных князей не решились даже и сообщить государю Петру Алексеевичу; но зато, посоветовавшись между собою, бояре, по настоянию Нарышкиных, решили немедленно принять свои меры – послать погоню за бежавшими князьями Голицыными, нагнать, возвратить их к Троице и отправить отсюда в ссылку не иначе, как с приставом и стрельцами в провожатых.
Задумано – сделано. Так как ни стрельцов, ни рейтар нельзя было послать в погоню без указа государева, то решили возложить это поручение на охочих боярских детей и дворян и придать им в помощь с полсотни боярских слуг. Побежали приятели Нарышкиных, Долгоруких и Шереметевых на посад, и пошла суматоха.
Всполошился весь посад. Везде во всех дворах замелькали фонари, забегали и засуетились темные фигуры людей, которые поспешно седлали и взнуздывали коней, поспешно закидывали ружья за спину или подтягивали пояс с висевшею на нем саблею. Звяканье уздечек и оружия, топот и фырканье коней на улице, суетливая беготня и крики, бестолковое скакание каких-то всадников взад и вперед по посаду перетревожили все население Троицы.
– Куда это? За кем погоня? – спрашивали в толпе, собравшейся на улице.
– За беглыми князьями! – пояснял кто-нибудь.
– За которыми же князьями? Не слыхал было беглых-то?
– А вот за теми, что у попа в доме стояли. Чай, и попу достанется за то, что упустил.
– Да что вы, братцы? Какие же они беглые? Они собрались, как добрые, да шагом по Ярославской дороге поехали! С ними обоз-то никак лошадей в пятьдесят идет? Где же им бежать?
– Я же тебе говорю: бежали! Их завтра было на площадь выводить – приговор над ними ссылочный читать, – а они взяли да не спросясь уехали.
– Полно врать-то! Видно, хлебнул под вечер лишнюю!..
Поднялся спор, смех и ругань. Но в это время весь разношерстный сборный отряд, назначенный в погоню за Голицыным, собравшись на улице, сбился в кучу около дома отца Варсонофия. Вот и предводитель его, дворянин Хвостов, сел в седло, перекрестился на обитель, крикнул: «Гайда, за изменниками!» – и пустил коня вскачь по улице. За ним, теснясь и перегоняя друг друга, поскакали остальные дворяне и слуги боярские, бренча оружием и неуклюже подпрыгивая на сытых конях.
Князья Голицыны между тем добрались до Присыпкова. Здесь, у самой околицы, встретил их князь Борис со своими псарями и ловчими, отпросившийся у Петра на этот день в отъезжее поле, чтобы не присутствовать при чтении указа об опале князей Голицыных.
Весь поезд остановился у той избы, в которой князь Борис отдыхал после охоты. Князь Василий вышел из кареты с сыном, и братья-соперники встретились на пороге избы.
– Вот где пришлось свидеться, князь Василий! – сказал Борис Алексеевич.
– Недаром говорят, что от сумы да от тюрьмы никуда не уйдешь, – отвечал князь Василий, протягивая руку брату.
И оба князя вошли в избу; за ними молча последовал и князь Алексей.
Печальна и поучительна была эта беседа – последняя прощальная беседа двоих людей, которые так долго боролись, стоя во главе двух различных партий, и так усердно старались друг другу вредить и подставлять ногу. И вот цель достигнута: борьба окончилась победою князя Бориса и гибелью его противника… Но победа не радует победителя…