Но он будет полностью забракован.
Больше того, в ходе этих бесконечных встреч они вдруг решат сделать разработку по «Жуку в муравейнике», и Андрей в лучших своих традициях попытается вывернуть замысел наизнанку. Вот запись в его «Мартирологе» от 22 января:
«Поработали с Аркадием. Я раздолбал его план, и мы придумали другой. Странник, который отказывается убивать Абалкина. (Всё наоборот.) Где бы Странник ни собирался уничтожить себя, о его перемещениях известно.
Вера против знания („Смерть Ивана Ильича“).
„Ловец ангелов“ — хуже.» (Кто бы ещё знал, о чём это речь? — А.С.)
БН комментирует сегодня историю с «Жуком»:
«Поразительно! Видимо, я просто забыл об этом. Не знать — не мог, а вот забыть (за кратковременностью и эпизодичностью события) мог вполне».
В феврале Тарковский возвращается из Англии и возобновляет работу со Стругацким.
25 февраля 1981-го АН записывает для себя на папке со сценарием:
«Встреча с Тарковским. Возникла идея „Ведьмы“».
27 февраля — пишет брату:
«Тема изменилась. О ведьме. Она шарлатанка, а всё сбывается. Потому что люди ей верят. Пытаюсь что-то накропать. Андрей торопит. Ему всё семечки, а у меня голова кругом идёт. Завтра встречаемся, а затем мне писать сценарий».
1 марта — запись на той же папке:
«Встреча с Тарковским. Фабула „Ведьмы“ определилась. Надо писать болванку. Очередная встреча 7-го или 8-го».
Вот тут уже истинный знаток творчества Тарковского должен догадаться, о чем речь, потому что даже на DVD-боксах русской версии «Жертвоприношения» цитируется фраза мэтра о том, что в первом варианте это была «Ведьма» и даже чудесное исцеление поминается.
Кстати, о чудесном исцелении. Главному герою «Ведьмы» ставят диагноз: рак печени и обнаруживают метастазы в лёгких. Андрей умрёт через пять с половиной лет от рака лёгких. Ещё через пять лет умрёт Аркадий — от рака печени.
Материалисты (я сам материалист), конечно, скажут: не бог весть как сложно было угадать! Но, учитывая отношение к мистике их обоих, я не мог не написать об этом.
Второй вариант сценария на сорок страниц — вполне узнаваемая заготовка для будущего «Жертвоприношения» — датирована 23 марта 1981 года. А 31-го АН пишет БНу:
«Сделал для Тарковского второй вариант сценария, опять не то, что ему снилось, пять часов проговорили (вот бы эти пять часов расшифровать и опубликовать сегодня! Ау, товарищи из КГБ, может, вы записывали? — А.С.) буду делать третий вариант.
Кстати, он рассказывал, какой успех у „Сталкера“ в Милане — очереди, и публика приветствует друг друга подъемом сжатого кулака и возгласом „Сталкер!“»
БН откликается:
«Ужасно завидую, что ты работаешь с Тарковским».
АН отвечает, и я прямо вижу его грустную усмешку из-под усов:
«Насчёт Тарковского не завидуй, это очень каторжная и неверная работа, но отступать теперь я не хочу, уж с очень большим триумфом идёт по миру наш „Сталкер“, только что он имел совершенно восторженный приём в Швеции. Надо бы закрепить позиции».
Эти слова написаны 16 апреля. Третий вариант сценария, датированный апрелем или маем, пока не обнаружен. Есть запись в дневнике Тарковского от 8 мая о том, что он встречался с АНом, они решили попрощаться с совместным замыслом и теперь Андрей намерен писать «Ведьму» сам, в одиночку. Мотивировка очень невнятная, да и нет уверенности, что это была действительно их последняя встреча. Ведь до отъезда Андрея for good (то есть навсегда) остаётся ещё почти год.
Вообще у Тарковского тяжелейшие времена: работы нет, телефон прослушивается, многие побаиваются с ним общаться… А чего стоит хотя бы такая запись месяцем раньше:
«3 апреля 1981 г., пятница. Москва.
В доме ни копейки денег. Вчера приходила женщина из Мосэнерго и требовала оплаты счётов за электричество. Завтра мой день рождения — Лариса обзванивает всех знакомых с тем, чтобы не приходили, т. к. празднование отменяется. <…> Сейчас пришли из Мосэнерго и отключили электричество».
В связи со всем этим есть разные версии. Например, что Андрей не хотел осложнять жизнь Аркадию — у того хватало своих проблем. Есть версия, что он просто утратил интерес (временно) к сценарию «Ведьмы». Так бывало. Всё-таки уже подступал период серьёзной работы над «Ностальгией». И, наконец, существует версия о какой-то размолвке.
В зарубежных изданиях «Мартиролога» есть несколько пассажей о Стругацком, которые нам категорически не хочется здесь цитировать, потому что некоторые из них, противореча известным фактам, заставляют сомневаться в достоверности остальных. А ещё, к несчастью, есть основания предполагать, что Лариса Павловна Кизилова уничтожила ряд записей, сделанных её мужем…
Мы не знаем сегодня, что произошло между Стругацким и Тарковским. Ясно одно — Ларисе Павловне удалось их поссорить. Сценарий «Жертвоприношения» написан ими вдвоём — это отчётливо видно даже из доступного нам самого первого варианта. Но ни в титрах фильма, ни в одном из интервью Тарковский так ни разу и не упомянул об этой совместной работе. Впрочем, данный факт не единичен. Подобная же история произошла у Тарковского и с Ольгой Сурковой, вместе с ним работавшей над книгой «Запёчатлённое время». Аркадий был сильно обижен на него, когда увидел фильм, о чем и сказал Юрию Манину, отдавая тому папку с двумя первыми вариантами «Ведьмы» — вроде как почитать, а получилось, на долгое хранение. Именно в архиве Юрия Ивановича мне и удалось найти эти уникальные рукописи, считавшиеся утраченными даже самим БНом.
Работая над этой книгой, я вновь посмотрел «Жертвоприношение». И, помимо того, что фильм совершенно потрясающий, он для меня дорог теперь ещё и участием Аркадия Стругацкого. Там многое осталось от его сценария, от его идей, от его личности. В частности, и фантастика там, вне всяких сомнений, от него. Да, да именно фантастика! Атомная катастрофа в картине — это не фигура речи, не бред и не сон — это вполне конкретная реальность, почти осязаемая и оттого особенно страшная. И спасение там приходит совершенно конкретное, и в этой фантастической логике совершенно понятно, что дом не мог не сгореть, а мальчик не мог не заговорить…
Тарковский и Стругацкие соединились в своём творчестве не для того, чтобы кто-то в очередной раз отделял фантастику от литературы, фантастику от кино, фантастику от искусства вообще. Ну, что ещё должно произойти, какие ещё гении должны родиться и подружиться, чтобы люди, наконец, поняли: фантастика — это одно из направлений, и сегодня, быть может, самое главное в искусстве?! И никто не разубедит меня в том, что и «Солярис», и «Сталкер», и «Жертвоприношение» — это фантастика, настоящая, высокая, философская фантастика, а только о ней, собственно, мы и говорим в этой книге.
Даже с самими АБС я не соглашаюсь, когда они говорят, что вытравили из «Сталкера» всю фантастику. Они вытравили оттуда фантастический антураж, стилистическое сходство с «Чужим» или «Звёздными войнами». А Её Величество Фантастика как раз там осталась. И в этом наша общая победа над серостью.
«Исполнение сокровенных желаний, данных человеку по сути его, которую он прячет от всех, — вещь довольно страшная. Страх перешагнуть порог комнаты, где сбываются твои надежды, твои желания, когда ты, наконец, дошёл до этого порога, преодолев тьму неприятностей, порой побывав на грани смерти, и всё же в конце не вошёл в неё, — мысль замечательная, очень близкая мне. <…> По ходу съёмок мне часто представлялось, что в Зону идёт вся наша группа. Очень даже интересно было нарисовать, кто за чем идёт, кто чего просить станет, у кого какие желания случатся на пороге комнаты. За чем идёт Демидова (Александра Демидова, заместитель директора картины. — А. С.), чего будет просить Таня (Татьяна Александровская — заместитель директора съёмочной группы, впоследствии, к концу съёмок, жена А. Княжинского. — А.С.), какие желания у Кайдановского, Маши (Марианна Чугунова — ассистент режиссёра. — А.С.), Наны (Нана Фудим — ассистент оператора. — А.С.), чего хочет Солоницын — поди, узнай! Славы, денег, признания, интересной работы, любви, наконец??? А сам я для чего иду, чего мне надо, какое такое моё сокровенное желание?»