Тут интересно ещё и то, что АН рвется в эту самую даль по чьему-то приглашению аккурат между двумя состоявшимися поездками туда (в 1975-м и 1981-м). Не сиделось ему. И всё время тянуло к океану.
А чтобы завершить с кратким обзором путешествий младшего брата и плавно перейти ко второй части, посвященной старшему, приведём ещё маленький фрагмент из моего разговора с БНом на близкую тему:
«- Из Ленинграда в Москву приходилось ездить своими колесами?
— Наоборот — по маршруту Москва — Ленинград и только один раз — когда перегонял машину, купленную в Москве в 82-м. Аркадий в тот раз с нами не ездил. Аркадий вообще очень не любил автомобили, ему было трудно в них залезать, ещё труднее — из них выбираться. Он был огромный, автомобиль не приспособлен для него.
— Даже на такси не любил ездить?
- Вообще не любил выезжать — любил дома сидеть. И самолетов не любил, и пароходов, и поездов. Но иногда ездил. Он путешествовал, но не любил этого.
— Понятно, он предпочел бы нуль-транспортировку. Может, для этого вы её и придумали?
- Нет — придумали для звёздных перелётов. Зачем людям звёзды, если к ним лететь десятилетия. О перелетах, которые длятся годы, можно написать один роман, а нам хотелось летать много, часто, легко. Вот для этого нуль-Т».
Он меня не убедил. Для межзвёздных перелетов — это всякая там сигма-деритринитация, а нуль-Т в виде сортирных кабинок и телефонных будок — это как раз для таких вот Диван Диванычей. Думаю, АН, особенно в последние годы, не отказался бы. Хотя… и это вопрос.
Человек, «который не любил никуда выезжать» и даже не любил уступать свой диван королевскому пуделю Лелю, побывал за свою жизнь добровольно (то есть не считая воинской службы) не менее чем в сорока городах, в четырёх зарубежных странах, в десяти республиках СССР (из пятнадцати) и совершал в среднем по две дальние поездки в год. При этом количество его выступлений в Москве и подмосковных городах исчисляется сотнями, и также сотнями исчисляется количество его поездок и полётов в Ленинград. Мы не приводим здесь полную географию путешествий АНа просто потому, что изыскания по этому вопросу ещё далеко не завершены. Могу лишь сказать: в процессе работы над книгой я иногда удивлял ближайших друзей и родственников АНа, сообщая им, где он побывал. Конечно, для настоящего путешественника цифры не слишком впечатляющие, даже с поправкой на упущенные мною места, но для домоседа и сибарита — весьма, весьма…
Мы уже выяснили, что особой любовью к достопримечательностям АН не страдал; репортёрским талантом не обладал тоже и путевых заметок не вёл; наконец, в непрерывной погоне за длинным рублём обвинить его как-то несправедливо — в одних поездках он зарабатывал, в других только тратил. Остаётся одно: ему нравилось ездить. Нравились чужие города, чужой говор (если был), экзотическая природа (если была), нравилось находиться далеко от дома, в конце концов, он просто любил саму дорогу — стук колес, облака под крылом, волны, бьющие по бортам… Ну а как иначе? Определённо жила в нем эта романтическая страсть, даже когда со здоровьем было уже не всё в порядке. Хотя, конечно, в каждом отдельном случае находились и какие-то свои, совершенно особенные причины.
Рассмотрим наиболее характерные и — напротив — самые необычные ситуации.
Поездки на Юг в начале 60-х — это было почти так же тривиально, как отправиться на подмосковную дачу. Это не комментировалось особо и не считалось событием. Это могла быть поездка с женой, с женой и детьми, с братом, с компанией друзей — обычный летний отпуск благополучного советского гражданина. Элемент необычности добавлялся, если, уже будучи писателями и не привязываясь ни к каким срокам, они ехали к морю не в сезон или вообще срывались внезапно, как, например, вдвоём с братом в 1962-м. В этом был особый интеллигентский шик людей свободных профессий, воспетый Марленом Хуциевым в «Июльском дожде»: надоело всё в столице — взяли билеты, сели в поезд или, того лучше, в самолёт, и вот они уже на Кавказе, на лежачках у полосы прибоя предаются той же глубокомысленной хандре…
Такого же рода поездкой можно считать и одесский вояж четы Стругацких в июле 1965-го. Душу новоиспеченного члена Союза грело сознание того, что он живёт в Доме творчества; сама Одесса — сказочный город — вызывала неподдельный интерес: смешили толстые одесситы, особенно очень толстые дети, нравился климат с бодрящим в любую жару ветерком и, наконец, здорово было повидаться с сослуживцем Германом Берниковым.
А Рига и остров Булли летом 1963-го тоже порадовали новизной ощущений, чудесной дикой природой и здоровым образом жизни с большим количеством вкусной рыбы и чудесных молочных продуктов, которыми так славится Латвия. И ещё — знакомством с местной интеллигенцией на специально ради него организованных шашлыках где-то на окраине Риги. Именно там и тогда его впервые увидит будущий известный фантаст Владимир Михайлов. В Москве АН поможет ему начать публиковаться.
Особая тема — целевые выезды на встречи с читателями. Это — прямое продолжение московских выступлений перед публикой. АН любил чувствовать себя знаменитым. Лучи славы щекотали ему нервы и в молодости, когда всё только начиналось, и, как это ни странно, почти до самых последних лет.
Среди этих боевых операций писательских бригад следует, конечно, назвать и ностальгическое путешествие по Северному Казахстану в 1962-м, и — почти без паузы — стремительный марш-бросок в Горький тогда же, и не менее стремительный десант в Харьков в 1963-м. В том же ряду стоят, безусловно, скоропалительная поездка с Маниным в новосибирский Академгородок под новый 1967-й и спокойно спланированное посещение Баку вместе с Леной по приглашению Войскунского, Лукодьянова и Альтова. Жили в гостинице, ездили на Апшерон, АН выступал в разных местах, был замечен в республиканской прессе. Газету прислал Генрих Альтов в конце октября, и БН иронически умилялся фразе: «В нашем городе находится известный писатель…» От заметки повеяло стилистикой давно ушедших лет.
Особенно масштабной акцией СП СССР был агитпоезд в ноябре — декабре 1975-го — навстречу XXV съезду КПСС. Поезд шел якобы через всю страну (может быть, он ещё летом выехал — история умалчивает), но АН с Мариком Ткачёвым подсели в него в Чите 16 ноября, куда за счёт СП были любезно доставлены самолетом. Вот тут уже период в жизни был такой, когда АН отдыхал не только от трудов праведных, но и от всего остального — от суеты московской, от уже начавшихся боев с «МГ», от ненавистных рож злопыхателей, от семейных сложностей, от мелких дрязг, от неудачного года, начавшегося с болезни и санатория, да так и пошедшего наперекосяк…
И вот теперь, освобождая голову от проблем, он отдыхает на всю катушку. В поезде сочиняет вместе с Мариком совершенно дурацкую газету типа боевого листка писателей (часть рукописи сохранилась в архиве Ткачёва), развлекает всех анекдотами и шутками, импровизированными пародиями на партийные и профсоюзные собрания. В общем, становится душой компании.
21 ноября они прибывают в Хабаровск. Там болтаются почти целую неделю. Выезжают в разные окрестности, например, на погранзаставу, встречается АН и с представителями местного КЛФ — через год клуб получит название «Фант» и благодаря посещению классика, вдохновившему всех, станет ведущим на Дальнем Востоке. После многочисленных прогулок по городу своей молодости АН запишет в блокнотике:
«Ничего не узнаю. Узнал только штаб округа».
Немного грустно. Но отдых продолжается, труба зовет дальше в путь. 28 ноября во Владивостоке их ждет сюрприз — встреча с Аликом Городницким, да-да, с океанологом и бардом. Они уже года два знакомы по общей компании у Володи Лукина и — надо же, такое совпадение! Перед выходом в свой 16-й рейс у причала в порту стоял исследовательский корабль «Дмитрий Менделеев», полностью снаряжённый для экспедиции. Городницкий узнал о прибытии писателей и сам разыскал Аркадия в гостинице «Владивосток». У них было меньше двух дней для общения, и прошли эти дни бурно. Сначала АНа затащили на корабль, где он выступал перед командой. Затем был званый обед в каюте капитана. А званый ужин состоялся на квартире одного из знакомых Городницкого, где собралась большая весёлая компания, и Аркадий до самой ночи развлекал всех длинным и совершенно уморительным рассказом, прерываемым разнообразными тостами. Рассказ — о грандиозном полёте в космос с участием присутствующих поимённо. АН был в ударе и покорил всех, но особо покорил хозяйку квартиры. У которой и остался ночевать, благо она в тот момент жила одна.