Но «Пепел Бикини» — тоже далеко не шедевр художественного творчества. Язык, сюжет, персонажи — примерно один уровень. И он ниже, чем в «Стране багровых туч». Тем не менее Аркадий Натанович «пробивал», что называется, «Пепел Бикини» в печать, а его попытки пристроить «Четвертое царство» быстро прекратились.
Тогда, может, все дело в избыточной идеологичности текста?
«Наши пограничники, бравые ребята…» — против подлых пьяниц, трусов и подонков из страны наиболее вероятного противника — не слишком ли прямолинейно даже для тех лет?
Да нет, наверное. Во-первых, братья тогда еще оставались коммунарами. И, во-вторых, прав Борис Натанович: именно так в те времена писали фантастику. Именно такой ее и любили читатели.
Публикации, скорее всего, помешали внешние обстоятельства. Сотрудник военной разведки на Дальнем Востоке, переводчик 172-го отдельного радиопеленгаторного центра особого назначения, старший лейтенант Аркадий Натанович Стругацкий был опутан разными подписками о неразглашении с головы до пят. И редактор, просмотревший рукопись, мог вежливо предупредить его (разумеется, это всего лишь предположение): «Голубчик, здесь у вас сведения о подземной крепости, там у вас организация пограничной службы в подробностях, а тут у вас какие-то ненужные слова о допросах „подлых убийц, ученых бандитов из шайки генерала медицинской службы императорской армии Исии Сиро“. Вы твердо уверены, что ни одна из подписок не нарушена?» Допустим, старший лейтенант отвечал: «Уверен! Не нарушена!» Но опытный, видавший «те времена былинные» сотрудник редакции продолжал мудро вразумлять его: «А я вот не уверен. И мое начальство не захочет разбираться в том, кто принял к печати повесть, где разглашается… где разглашается… словом, всякое ненужное разглашается… И вам неприятности, и мне неприятности… Не возьму. Решительно, голубчик… И мой вам совет: дождитесь, когда подписки истекут по срокам, а потом идите с вашей повестью к редактору, который работает подальше от пограничной зоны. Вы понимаете, какие сейчас времена?» После этих слов старший лейтенант забрал папку и самому себе поклялся найти более сговорчивого издателя — сразу после того, как сроки действия его подписок закончатся. Но когда подписки «растаяли», пришли иные времена и текст перечитывал иной человек с иным литературным опытом. В 1957-м он еще разок — достаточно вяло — попытал счастья, а позднее просто не захотел портить себе репутацию, печатая сущую простоту из давно минувших дней.
Большое везение для русской фантастики — что ранние произведения Аркадия Натановича не публиковали. Не взяли «Четвертое царство», и очень хорошо! Если бы на пути в «твердую НФ» Стругацкие не встретили особых препятствий, если бы они вошли в советскую фантастическую литературу, как нож в масло, не испытывая никакого сопротивления, возможно, у них не возникло бы позднее желания перемениться, встать на совсем другой, звездный маршрут.
Глава третья. ЭКСПЕРИМЕНТ ЕСТЬ ЭКСПЕРИМЕНТ
1
Да, начало 60-х — это уже другие Стругацкие.
Они полны надежд, планов, они окружены друзьями.
У них многое получается. Собственно, у них всё получается.
А еще к концу 1963 года они заканчивают повесть «Далекая Радуга» — полную чудесного света, внутреннего горения, высокого восторга перед человеческими возможностями, перед человеческим духом, сломить который невозможно.
В «Далекой Радуге» братья Стругацкие еще иногда объясняют «научную» часть текста, но видно, хорошо видно, как им не хочется этого делать. «Он (Роберт Скляров, один из героев. — Д. В., Г. П.) вспомнил, как еще в школе поразила его эта задача: мгновенная переброска материальных тел через пропасти пространства. Эта задача была поставлена вопреки всему, вопреки всем сложившимся представлениям об абсолютном пространстве, о пространстве-времени, о каппа-пространстве… Тогда это называли „проколом Римановой складки“. Потом „гиперпросачиванием“, „сигма-просачиванием“, „нуль-сверткой“ и, наконец, нуль-транспортировкой или, коротко, „нуль-Т“. „Нуль-Т-установка“. „Нуль-Т-проблематика“. „Нуль-Т-испытатель“. Нуль-физик. „Где вы работаете?“ — „Я нуль-физик“. Изумленно-восхищенный взгляд. „Слушайте, расскажите, пожалуйста, что это такое — нуль-физика? Я никак не могу понять“. — „Я тоже“».