Но, с другой стороны, именно об этой повести так много и подробно написано у БНа в «Комментариях…», так эффектно по настроению и так совершенно по композиции. И у Светланы Бондаренко — редактора полного собрания АБС и составителя дополнительных томов, называемых «Неизвестные Стругацкие», — под эту повесть щедро выделено большое пространство. Так что совсем нелегко сегодня добавить ко всему опубликованному хоть что-то своё. Разве только откопав нечто, никому ранее не ведомое.
Вот, например, любопытный план обнаружился в той старой, загадочно потерявшейся и счастливо найденной папке АН (похоже, он самый ранний, его даже БН в своих комментариях не упоминает):
«Голубая планета
(Ну, это ж надо, сколько названий у одной повести, впору устраивать литературную викторину! — А.С.)
Введение
Часть 1. „Урановая Голконда“
Часть 2. „Аргонавты (зачеркнуто — А.С.) Авангард“
Часть 3. „Хиус versus Линда“
Введение
Часть 1-я
1. Природа
2. Машины
3. Люди
Часть 2-я
1. План операции
2. Первый натиск
3. Через тела павших
Часть 3-я
1. Диктатура Краюхина (Краюхин, как и Голконда, был всегда! — А.С.)
2. Линда
3. Последний и решительный».
Приколот сей план к пачке листков, безжалостно выдранных из блокнота, на коих есть и две последовательные попытки описания венерианской природы, и обстоятельное введение, напоминающее газетную передовицу, и рассуждения об источниках энергии; и, наконец, биография-портрет Краюхина — ученого-металлурга, ставшего «живой историей межпланетного дела». На этих страницах мелькнет совместное заседание Верховного Совета и Совета Министров Союза Коммунистических республик, а вписанный по привычке Центральный комитет будет зачеркнут; здесь упоминается звездолет «Сталин-16»; и есть точная дата — 20 января 1996 года, когда «правительство объявило о создании „Управления Межпланетных Перевозок“, во главе которого встал Савельев, один из крупнейших мировых учёных, астроном и физик, конструктор первого ядерного двигателя для звездолетов и участник нескольких межпланетных экспедиций». И тут же рядом лежат ещё листы большого формата, заполненные текстом, который с первой же фразы обрушивает на читателя вопрос:
«— Вы слыхали что-нибудь о Равнине Горячих Джунглей? Нет?»
А мы и не слыхали. Мы запутались уже. Где тучи, где джунгли, где туманы?.. Мы только понимаем, что это всё про то же, потому что хоть за болотами, хоть за пустынями, а лежит там, на далёкой Венере, Урановая Голконда. Голконда — всегда. А вот остальное варьируется. Да ещё как!
Дочитываешь до конца текст на 16 больших страницах нестандартного формата, вначале чернильный, а затем карандашный (чернила кончились, а паузу делать не хотелось) — и понимаешь, что это ещё один вариант рассказа «Первые» или уже попытка встроить его в более масштабное произведение — в «Линду против Хиуса» или в «Голубую планету».
В первом томе «Неизвестных Стругацких» Светлана Бондаренко приводит два варианта текста рассказа «Первые», оба неоконченные. И если первый фрагмент — это лишь один из промежуточных вариантов завязки, то второй выглядит куда более продуманным и хорошо монтируется с концовкой, имеющейся на больших листах. А цельный, законченный рассказ, датированный в тетради мартом 1953-го (как жаль, что другие рукописи не датированы!) — это, вне всяких сомнений, наиболее ранний вариант. Те фразы в нём, которые можно сравнить с более поздними вариантами, звучат короче, проще, небрежнее — ощущается явный черновик. Зато по сути, по сюжету он куда жёстче, страшнее, безжалостнее. В финале рассказа гибнут ВСЕ члены экипажа, а заканчивается текст крылатой фразой: «Крепость пала, но гарнизон победил».
Но что особенно ценно, именно из этого явного эскиза к будущей «СБТ» братья помимо общего героического настроя персонажей, используют для окончательного текста с несущественными изменениями всю историю человека, оставшегося в одиночку дежурить на «Хиусе» (поначалу на звездолете ЗЛВ-58), когда вся команда отправилась к Урановой Голконде — в книге это, понятно, штурман Михаил Крутиков, но «Первые» ещё не имели имен и каждый назывался по профессии, в частности будущий Крутиков — Инженер.
Однако гораздо важнее сейчас пояснить вот что. Принципиальное отличие ранних, ещё индивидуальных редакций АН от поздних и окончательных в том, что сюжетной основой повести предполагалось сделать жёсткое противостояние американцев и русских на Венере. «Хиус» — это наш советский проект, не только корабль, но и база, и весь горнодобывающий комплекс. А «Линда» — это конкурентный проект США. И в литературных набросках камчатского периода именно этим злокозненным американцам, палачам и жертвам жестокого мира чистогана уделено немало страниц.
Вот как комментирует эту рукопись, найденную в старой папке, писатель Феликс Сорокин, главный герой повести «Хромая судьба».
«Угрюмый негр вывез из кабинета кресло с человеческой развалиной. Шеф плотно закрыл за ним дверь…»
Какой негр? Что за развалина? Ничего не помню.
«— Кстати, вы не заметили, были ли среди большевиков китайцы? — спросил вдруг шеф.
— Китайцы? М-м-м… Кажется, были. Китайцы, или корейцы, или монголы. В общем, жёлтые…»
Да-да-да-да-да! Вспоминаю! Это был у меня такой политический памфлет… Нет. Ничего не помню.
«Крепость пала, но гарнизон победил».
Так вот, и угрюмый негр, и собственно развалина — это как раз те самые нехорошие ребята из проекта «Линда». И, думается, лукавят АБС, точнее, АН лукавит, уж ему-то не помнить, что это была за повесть! Конечно, допускаю, мог забыть фамилию бедолаги, получившего чудовищную дозу радиации там, на Венере (звали его инженером Джозефом Такахью). Но листанул бы чуть вперёд (вернее, назад, потому что это та самая тетрадка, которую надо листать с конца к началу) и сразу понял бы, о чём речь.
А уж фраза про крепость вообще не отсюда, а из самого начала тетрадки, из «Первых».
Очевидно, всё это писалось летом 1953-го, точнее сказать трудно, но повесть «Сальто-мортале», начатая здесь же, датирована июнем — перед самым прологом. При внимательном изучении рукописи можно сделать вывод, что текст «Линды…», который выстраивался как бы навстречу «Сальто…», заполнял свободные места в тетради почти одновременно, но всё-таки чуть позже.
Вообще же фантастическая повесть о войне за Венеру всё-таки не была политическим памфлетом. АН разработал её весьма детально, получалась она в меру гладкой и даже увлекательной, просто… слишком, уж слишком похожей по интриге на все произведения советской фантастики той поры. Таковы были условия игры: антиамериканский, антиимпериалистический пафос, неизменная охота за шпионами и обязательная победа наших доблестных чекистов на фоне любых других побед — научных, политических, экономических, социальных. Преодолеть в себе этот жёстко заданный стандарт в 1953 году было нереально даже для таких талантов, как АН или БН.
БН признается сегодня:
«Мы тогда были настоящими сталинцами. Не ленинцами даже, а именно сталинцами! Считали, что всё происходящее — правильно, а если и встречаются недостатки и неприятности — это неизбежно. Не ошибается только тот, кто ничего не делает, лес рубят — щепки летят, а в остальном всё совершенно правильно, коммунисты — настоящие, замечательные люди, дело наше правое, мы обязательно победим… Попадаются, конечно, отдельные негодяи, которые мешают нам трудиться и побеждать. Вот, вчера Берия был великий человек, а сегодня — английский шпион, резидент пяти разведок и агент семи держав. Я прекрасно помню, как мы с ребятами по этому поводу хихикали, но относились к весьма прискорбному происшествию скорее юмористически. Тут была отнюдь не трагедия, и в голову не приходило делать из этого далеко идущие выводы».