Но вот спокойная гладь горизонта замутилась клубами пыли… С юга двигалась стройная рать, блистая вооружением, сверкая копьями!..
Я с удивлением взирал на эту рать; ее вооружение было непохоже на когда-либо виденное мною, ибо воины были закованы с головы до ног в железные доспехи…
Стройно, в порядке двигалась рать, и тучи песку, подобно Дыму, окутывали ее со всех сторон…
Но вот и от востока задымилась пустыня, и оттуда сверкнуло оружие: навстречу первой двигалась другая рать, и ее доспехи, ее вооружение были более знакомы египтянину.
Ближе и ближе сходились клубы пыли, - одна на другую двигались враждебные стороны и, подобно урагану, сошлись на пустынной равнине…
Все смешалось в диком хаосе сечи, но ни один звук не нарушал безмолвия; падали люди и кони, отряды воинов переносились с места на место, песок вздымался тучами и красным светом окрашивал солнечные лучи…
Восточная рать уступала: местами воины в сверкающих доспехах уже прорывали ряды прикрытых кольчугами воинов и вносили в их среду смерть и опустошение…
Два витязя выделялись из всех: ярко горели их брони, высоко вздымались окровавленные мечи и их разъяренные, покрытые потом и пеной кони победно носили их из конца в конец…
Моя душа как бы приковалась к этим воинам и с трепетом следила за ними…
Дрогнула восточная рать и побежала…
О, что это было за дикое, беспорядочное бегство!.. Какое страшное преследование!..
Всюду, по всей равнине рассеялись бегущие и везде настигали их и поражали закованные в блестящие панцири воины!..
Солнце уже близилось к закату, равнина темнела, но два воина, к которым прикована была моя душа, виднелись далеко впереди, преследуя бегущих, и по-прежнему неутомимо разили их победные мечи…
Как вдруг, в мгновение ока, высокий витязь с львиной шкурой на плечах поверх панциря, с медным сияющим щитом, внезапно обернулся и ударом палицы поразил одного из витязей… Неустрашимый воин зашатался и пал из седла на землю… Пал и поразивший его от удара меча другого воина, тотчас склонившегося к своему товарищу.
Прошла секунда, - и вот я, или дух мой Аменописа, узрел нечто дивное: железная броня, прикрывавшая лица обоих витязей - лежавшего и склонившегося над ним, поднялась и открыла лица Аменописа и ее, Ревекки!..
Лежавший был я, Аменопис… Склонившийся витязь - она, Ревекка!..
Лицо лежащего витязя было смертельно бледно, и глаза закрыты… Тщетно усиливался его товарищ вдохнуть в него жизнь, тщетно устремлял на него полные тоски и мольбы взоры!..
Недвижимо лежал мой двойник… Но тут сзади склоненной к нему фигуры витязя-женщины, паря над землей, освещенной лучами солнца сверху, и окутанный поднимавшейся от земли мглою, явился в дивном видении близкий и дорогой Аменопису образ: она, в железе и стали, склонилась над умирающим, и она же, она, но такою, какой знал ее Аменопис, парила в видении!..
И лицо умиравшего витязя вспыхнуло румянцем жизни… Взор его открылся… Но в то же время картина задернулась и покрылась мраком…
Я ощутил присутствие моего тела и уже как-то странно, но сознавал, что сплю, сплю глубоким сном…
И во время этого сна я пытаюсь объяснить себе дивные видения, представшие моему оторванному от тела духу, - пытаюсь и не могу: сон сковывает меня, ум отказывается мыслить, и власть над собой отнимается.
Я чувствую, как холодный липкий пот покрывает мой лоб, грудь тяжело вздымается, я хочу проснуться - и не могу…
Меня тянет куда-то далеко, в непроглядную тьму, и я ухожу в нее, влекомый неведомою силой. И вдруг тьма осветилась… Из ее глубины доходит до меня слабое сиянье… Ко мне идет - нет, плывет, несется женская фигура, с распущенными черными волосами, с закрытыми глазами…
Я узнаю ее: то она, в непостижимых видениях дивным образом являющаяся мне…
Но вид ее поражает, пугает мою душу: мертвенная бледность покрывает черты ее лица, и страшен вид ее полузакрытых, недвижимых глаз…
- О свет души моей!.. - пытаюсь я воскликнуть. - Зачем так страшно, так загадочно вперяется в меня твой взор?..
И видение ответствует мне: оно проносится надо мной, и до слуха моего доносится невыразимо гармоничный голос:
- Аменопис!.. Время настало!.. Вставай!..
- Аменопис!.. Восстань!.. - снова раздается голос, но уже не ее.
Я открываю отяжелевшие веки, но все еще не могу дать себе отчета - где кончается сон и где начинается действительность… Светоч слабым светом озаряет усыпальницу и падает на лицо стоящего надо мною Ненху-Ра…
Но что это за лицо!.. Я узнаю его, но как страшно, непостижимо оно изменилось!.. Блестящие глаза ушли далеко вглубь, черты обострились, и, вместо спокойной величавости, ужас, смертный ужас напечатлелся на лице верховного жреца жизнедавца Ра!..