И я, в таком ужасном виде, находился среди этой роскоши!
- О великий, светлейший Измаил бен-Алий - ты находишься в принадлежащем тебе жилище! Что повелишь ты своему рабу?.. Кончился срок твоего молитвенного уединения и воздержания! Не соблаговолишь ли ты омыть твое тело и вкусить пищи?
Это предложение почтенного муллы пришлось для меня как раз кстати; я не чувствовал голода, но вымыть мое почерневшее тело было необходимо.
- Хорошо, Эль-Асса, - отвечал я с подобающей важностью - выйдя из моего долголетнего заточения, я не намерен возвращаться в него вновь, поэтому я должен омыть мое тело. Кстати, позови уже и цирюльника! - прибавил я.
- Соблаговоли обождать, сын Алия! - низко кланяясь, сказал Эль-Асса, указывая рукой на диваны. - Я распоряжусь обо всем.
Мулла скрылся, я же с наслаждением растянулся на мягких подушках.
Положительно, мои дела устраивались недурно, и мне следовало до поры до времени пользоваться своим положением.
Вскоре возвратился Эль-Асса.
- Повеление твое, господин, исполнено! - с обычным поклоном возвестил он. - Благоволи следовать за мной!
Я направился за муллой. В следующей комнате стояли прислужники с одеждами в руках. На меня набросили зеленый халат, зеленая чалма прикрыла космы моих волос, и зеленые же туфли обули мои ноги.
Меня провели внутренними переходами к бане, и здесь, в комнате для раздевания, снова обратился ко мне Эль-Асса:
- Повелишь ли ты, господин, чтобы пришли служить тебе твои жены и невольницы?
Новое изумление! У меня, столетия пребывавшего в заточении с трупом, как оказалось, существовали не только невольницы, но и жены!
Положительно, я переставал понимать что-либо!
Не откроется ли обман благодаря именно этим женам?
- Нет, Эль-Асса, - отвечал я, - пусть служат мне эти люди!
Я указал на прислужников.
- Как угодно повелителю! - последовал ответ Эль-Асса.
С длинной церемонией подстрижена была моя борода и волосы. Обрезки благоговейно принял Эль-Асса и завернул их в зеленое шелковое покрывало.
Но тут цирюльник обратился к Эль-Ассе с удивившим меня вопросом - лично ко мне, как я заметил, не обращался никто, вероятно, как подумал я, согласно особому этикету при обращении со святым.
- Господин, - спросил этот человек, - угодно ли будет повелителю теперь обриться или же после омовения?
Эль-Асса повторил мне этот вопрос.
- Брить голову? - вскричал я. - Ни теперь, ни после!
Эль-Асса казался пораженным удивлением.
Я подумал, что сделал какой-то неподходящий к моему положению поступок, но Эль-Асса тотчас успокоил меня.
- Ты, владеющий имаматом, - воскликнул он, - отменяешь ли ты этот обычай для всех нас?
- Для всех!
Все присутствовавшие почтительно склонились.
Так я, египтянин Аменопис, отменил установленный Магометом обычай и тем положил отличие секты Измаэлитов от последователей Магомета!..
Вскоре, облаченный в роскошные зеленые одежды, приведенный в приличный вид, я сидел за столом, уставленным всевозможными яствами. Так немного прошло времени с тех пор, как я вышел из заточения, но я уже чувствовал, что организм мой вновь начинает жить: кровь обращалась во мне быстрее, дыхание сделалось свободнее и глубже, а вместе с тем явилось чувство голода и жажды, которых я не испытывал в течение стольких лет - скольких именно, я еще не знал в то время.
Перед обедом Эль-Асса представил мне многочисленный штат моих слуг и мулл, состоявших при мечети, в которую обращен был египетский храм Мемфиса.
Каждый из них падал передо мной на колени и целовал край моей одежды. Я принимал с подобающим величием все эти знаки благоговейного почтения, все еще не зная, за кого именно меня принимают, - я хорошо знал только, что эти почести воздаются никак не египтянину Аменопису и не израильтянину Натанаилу.
Несмотря на милостивый прием, никто из представленных мне лиц не сел со мной за трапезу - все в глубоко почтительной позе разместились стоя в отдалении, в то время как я один сел на подушки, около ковра, уставленного всевозможными кушаньями.
При виде этих кушаний аппетит мой вполне пробудился, и я сделал им честь, которую трудно было ожидать от святого.
Голод мой утих, но я к удивлению заметил, что во время всего обеда чаша моя ни разу не наполнилась вином. Между тем я с удовольствием выпил бы несколько глотков.
- Эль-Асса, - обратился я к мулле, - я с удовольствием выпил бы вина…