— Война окончена, — ответил я. — Мы родились слишком поздно, чтобы стать пушечным мясом.
Я вернулся на траулер и не смог поехать в доки вместе с семьей, чтобы проводить Гила в Корею. В декабре он был убит, но поскольку я снова был в море, то узнал об этом лишь в феврале пятьдесят первого. Его тело к тому моменту отправили на родину, но похороны мне пришлось пропустить. Родители места себе не находили от горя, а девушка Гила — Джойс, которая уже стала для нас членом семьи, — вообще восприняла это событие в своем абсурдном и нелепом ключе. Не буду говорить, что с ней стало. Я накручивал себя, и я тогда думал, что мне будет легче, если отправиться в дальний путь.
— Как я попал в рестлинг, — заметил я Броубитеру, — это уже другая история, но теперь ты понимаешь, почему это произошло.
Вместо ответа он положил мне ладонь на макушку, и какое-то время мы ехали, не разговаривая. С того самого момента я точно знал, что он никуда не уйдет.
Мы с Фудзи спали, пока не включились стояночные счетчики. Была среда — значит, я поспевал к Джонни Трампету за сутки до обозначенного срока. В кармане рубашки я нащупал старую визитную карточку, которую Рауль снял с доски объявлений на кухне «Выстрела». Карточка истерлась, пожелтела от жира и была похожа на клочок кружева. На лицевой стороне можно было разобрать: «Валентина. Уроки английского языка».
Передавая этот клочок, Рауль сказал мне:
— Если увидишь как-нибудь Лонгтина, передай ему, что я рассказал, в чем тут дело.
— Конечно, — ответил я, хотя знал, что теперь мне нужен совсем другой человек.
Глава шестая
Батуми, Грузинская ССР, 1974 год
Мина не могла не отметить, что, когда она сама бросала игральные кости, те катились совсем по-другому. Ей чаще выпадало большее количество очков, чем Рубену. Вся их юность прошла в бесконечных районных и национальных турнирах, причем Мина, как правило, одерживала верх над Рубеном. Так что неудивительно, что Тигран, получив распоряжение выбрать достойного представителя Армянской ССР для участия в международных играх в Париже, сказал, что впервые за всю историю возьмет с собой девушку.
Незадолго до отъезда во Францию Тигран назначил спарринг-партнером Мины ее заклятого соперника. Это должно было послужить для Рубена отличной тренировкой, но ежедневные десятичасовые сессии скорее утомляли его, делая еще более обозленным. После нескольких таких занятий Рубен однажды вечером отправился на центральную площадь, чтобы пожаловаться Аво на несправедливость.
Незадолго до этого Аво узнал, что девушки собираются в кинотеатр посмотреть новый русский фильм «Дуэль». Не то чтобы он так уж хотел приобщиться к искусству, но среди зрительниц должна была быть Мина.
Когда Рубен нашел его, Аво как раз скрывался от дождя у здания исполкома. Он то и дело выглядывал из-за угла, наблюдая за входом в кинотеатр, что располагался в другом конце площади. Смеркалось, и, должно быть, фильм только-только запустили. Быть может, думал Аво, для него найдется местечко рядом с Миной?
Рубен хлопнул в ладоши, привлекая внимание. Почему-то брат показался Аво очень большим. На стене рядом висел плакат, вылинявший от постоянных дождей. От лозунга на плакате «Мы растём под солнцем нашей Родины» остались лишь буквы: «…тём под…ны!»
— С другой стороны, — рассуждал Рубен вслух, — может, я и сам буду приятно удивлен. Если она займет первое место в Париже, то получится так, что я ей в этом помог… То есть мы как бы возьмем главный приз вместе…
Дождь ненадолго перестал, и площадь запрудили голубиные стаи. Отовсюду слышалось хлопанье крыльев, и статуя Сергея Мироновича Кирова вскоре щедро была украшена птичьим пометом. Даже бронзовая прическа побелела, словно товарищ Киров внезапно поседел. Из-за туч выглянула луна. Вероятно, до утра дождя уже не предвиделось, и вскоре на площади появилась команда рабочих, которые принялись отмывать статую от голубиного дерьма. На другой стороне отворились двери кинотеатра, и повалил народ. Аво представил Мину, как та кидает себе в рот финики и грецкие орехи.
— Да, скоро все выяснится, как я думаю, — не унимался Рубен. — Они уезжают в Париж через пару недель. Если она выиграет, то, может, это и хорошо. А то еще останется там и больше не вернется сюда…
Они вышли из-под козырька здания исполкома и направились к фонтану. Аво поставил одну ногу на парапет. Вероятность того, что Мина захочет остаться за границей, казалась ему ничтожной.
— Надеюсь, она вернется, — сказал он. — Я только-только стал привыкать к ней.