— Ой-ёй, — вымолвил Кит, почесав в затылке, — так и знал, что надо предупредить их, чтобы сняли белье с веревки…
Соседям Кита пару дней, не меньше, предстояло носить Пушка на одежде.
Я на миг задерживаю шаг, и в меня нерешительно вступают мысли о смерти. Пес позволяет мне отдохнуть — из уважения.
Толпа схлынула, и я думаю о смерти, о рае и аде.
Хотя, сказать правду, я думаю об аде.
Ничего нет паршивее мысли, что именно туда и отправишься, когда для тебя настанет вечность.
А обычно я и думаю, что попаду туда. Иногда утешаюсь тем, что большинство моих знакомых, скорее всего, тоже попадет в ад. Я даже говорю себе, что, если остальная наша семья окажется в аду, я лучше отправлюсь с ними, чем на небо. Ну, то есть, иначе я бы чувствовал себя виноватым. Они там, в вечном пламени, а я в раю трескаю персики и, как водится, глажу бедных шавочек вроде шпица Пушка.
Я не знаю.
Не знаю.
Правда.
В общем-то, я просто надеюсь жить достойно. И, надеюсь, этого хватит.
Постояв, я шагаю дальше.
В ночь.
18
Теперь вопрос, что же, блин, случилось дальше? Всякий раз, как я вспоминаю катавасию вокруг смерти Пушка, дальнейшая история словно бы тонет во тьме.
Во вторник я заглянул к Стиву, и он сказал, что в субботу — важная игра. Рубу опять взялся звонить тот чувак, и теперь на том конце фоном было слышно и голос Джулии Халды.
Сара купила альбом для своих фоток, в четверг вечером она разложила их все на полу — рассортировать, и я пришел и сел рядом посмотреть. Там была куча снимков, которых я раньше не видал.
Отец, приехавший с работы, вылезает из фургона.
Миссис Волф, уснувшая на диване.
Неизвестный прохожий, спешивший по нашей улице, когда полоскал ливень.
Конечно, и мы с Октавией там были, и Руб, тузящий мешок в подвале, и серия с похорон Пушка, а еще разнообразные снимки разогреваемых на кухне остатков еды, стена в гостиной, на которой висят портреты всех нас в разные годы, и даже Стив возле машины со снарягой в сумке, отбывающий на игру.
Я заметил, что на фотках недостает одного предмета — самой Сары, и потому тихонько взял ее «Поляроид» и зафотал, как моя сестра разбирает карточки для альбома. Я немного отрезал ей левое плечо, но, главное, было видно ее умиротворенное лицо и руки, перебирающие фотографии. Как в жизни.
Сара рассмотрела снимок и высказала свое одобрение.
— Ниче так.
— Ну.
И я вышел из комнаты с надеждой, что Сара верно поняла только что произошедшее событие. Это было негромкое заявление о том, что иногда я тоже могу видеть ее насквозь.
В субботу Октавия пригласила меня к себе домой. У отца был выходной, так что я с утра был свободен.
Еще не вечерело, когда мы с Октавией, прогулявшись по ее улице, вошли в калитку. Мне было удивительно, отчего это вдруг заскакало сердце, едва Октавия отворила входную дверь и позвала:
— Ма? Ты тут?
Из глубины дома вышла дама. Отца у Октавии, она говорила, не было. Он ушел, много лет назад, к другой.
Дама посмотрела на меня и улыбнулась. Рот у нее был такой же, как у дочери, и такие же океанской зелени глаза. Только старше.
— Приятно познакомиться, Кэмерон, — сказала она.
— Взаимно, миссис Эш.
Она так любезно встретила меня. Предложила кофе, беседовала. Задавала вопросы. Обо мне. Об остальных Волфах. И где-то между этими вопросами она, я понимал, думала: значит, это ты. Я — тот, кого Октавия без сомнений любила. Никогда еще не обитало во мне такое радостное знание.
Попозже мы опять отправились в старый кинотеатр и смотрели фильм под названием «Мука и восторг».[9] Это был, безусловно, лучший из всех виденных мной фильмов. Про Микеланджело, как он расписывал потолок Сикстинской капеллы, как добивался совершенства и как чуть не погубил себя этим. Я думал, сколько же он перестрадал, только потому, что должен был. Я сидел потрясенный. Впервые в жизни меня так взволновало кино.
И когда по экрану покатились титры, я сжал руку Октавии, и мы замерли.
Однако самое важное событие этого дня еще предстояло.
Мы с Октавией вышли на крыльцо, собираясь топать на станцию, и все еще говорили о фильме. Город затянуло моросью, и вокруг фонарей тусклые нитки дождя образовали мерцающие коконы.
Мы проговорили еще с полчаса, и вот Октавия спросила:
9