Разное происходило на неделе, которая будет в следующих главах, но сейчас, в конце этой вот, я должен рассказать, что было, когда мы с отцом прибыли к Конлонам в следующую субботу.
Случилось вот что.
Сердце у меня колотилось через край.
Одна из них вернулась.
Представляете?
Вот это наглая.
Поняли, о ком я? Одна из тех каталожных женщин в купальниках, и она подходит ко мне у нас на кухне.
Обольстительно.
Тут затхло и сумрачно. Потно.
— Привет, Кэмерон.
Она приближается, подвигает стул, чтобы сесть прямо напротив меня. Мы касаемся друг друга коленями — так близко она подошла. Ее улыбка явно что-то означает. Угрозу? Похоть? Чувственность?
Как может мне такое сниться?
Сегодня?
После того, что происходило в последние дни?
Да не дури, парень.
Или это испытание?
Ну, как бы там ни было, она наклоняется ко мне ближе и облизывается. Купальник у нее бикини, желтый, и много всего открывает. Представляете? Она как бы невзначай касается пальцем моей шеи и ведет им вниз, с легким нажимом: еще чуток — и будет царапать. Ноготь у нее ровный, и что-то мне подсказывает посмотреть, что будет, и ни за что ее не останавливать. Но тут что-то еще, где-то в ступнях, беззвучно кричит, чтоб я велел ей остановиться. Оно подымается.
Она на мне.
Дышит.
Я чувствую запах ее духов и мягкую щекотку волос.
Ее руки стягивают с меня одежду, ее рот ловит меня.
Я это чувствую.
Она приподнимается.
Отталкиваясь.
От меня.
И падает обратно, скользнув зубами мне по горлу. Целует, приникнув губами, а языком касаясь…
Я вскакиваю.
— Что?
Я стою.
— Что? — спрашивает она.
Ох-х…
— Не могу. — Я беру ее за руку — сказать ей правду. — Не могу. Я не могу.
— Но почему?
Глаза у нее огненно-синие, и, когда она принимается гладить мне живот и тянуться дальше, у меня почти нет сил сопротивляться. Я останавливаю ее в последний момент, сам не понимая, как мне это удалось.
Я отворачиваюсь и отвечаю:
— У меня есть настоящая девушка. Которая не просто…
— Не просто кто?
Правда:
— Кто возбуждает, и все.
— А я, значит, вот такая? Вещь?
— Да.
И я вижу, как она меняется. Она как призрак, и когда я тянусь к ней, рука проходит, словно и нет никого.
— Видишь, — объясняю я, — погляди на меня. Пацан вроде меня даже не может прикоснуться такой, как ты. Ничего не поделаешь.
Она растворяется окончательно, и я понимаю, что моя реальность — это не каталожная девица, и не школьная королева красоты, и не другие вот такие. Моя реальность — настоящая девочка слева от нее.
На столе бикини-модель забыла сумочку. Я беру ее в руки, но не открываю — из страха, что она взорвется перед моим носом.
Королева красоты, которую я хочу.
Настоящая девочка, которую я хочу порадовать.
Сон окончен.
6
Помните, я рассказывал, как мне понравилось смотреть на Сару и Брюса, когда они шли по улице тем воскресным вечером?
Ну, за неделю у них, кажется, все изменилось.
И еще кое-что изменилось: Стив, который обычно возвращался со своей конторской работы около восьми, тоже был дома. А дело в том, что накануне на футболе он вывихнул лодыжку. Он сказал, ничего серьезного, но утром в понедельник щиколотка стала размером с метательное ядро. Врач освободил Стива от работы на полтора месяца: повреждение сухожилия.
— Но я выйду через месяц, вот увидите.
Он сидел на полу, задрав ногу на подушки, а рядом лежали костыли. Ему придется томиться дома две недели: начальник вычтет их из отпуска. Это бесило Стива не только потому, что урезался его летний отпуск, но и потому, что Стив терпеть не мог сидеть без дела.
Его мрачный настрой, естественно, не помогал делу у Сары с Брюсом в гостиной.
Во вторник на диване, они не зажигали, как обычно, а сидели, будто приклеенные, напряженно.
— Нюхни-ка подушку, — велел мне Руб, поймав момент, когда я наблюдал за ними, сам того не желая.