Штефан развеселился; а народ в дальних рядах, не знавший, о чем речь, тоже смеялся, глядя на него.
С просветлевшим лицом вступил князь под своды святой твердыни и направился к храму. Не задерживаясь, прошел среди монахов и целого леса свечек к чудотворной иконе богоматери, кисти евангелиста Луки, подаренной еще в старые времена монастырю византийским императором Палеологом; по случаю праздника икона богородицы была украшена белыми пеленами, сверкавшими при свете мерцающего пламени свечей, словно весенние цветы.
Мощно звучал хор под сводами храма. После поминального богослужения князь прошел к гробнице Штефана-водэ Мушата, зажечь свечу на каменной плите. За ним последовали княжич и бояре с притворно печальными лицами. Князь же выглядел спокойным. Но в душе его горестными стихами звучали строки из летописи рода Мушатов:
«А Штефан-водэ из рода Мушатов убил Илиеша-водэ Мушата;
А Роман-водэ, сын Илие, убил своего дядю Штефана-водэ;
А Роман-водэ погиб от яда;
А Богдана-водэ Мушата убил родной его брат Петру Арон-водэ;
А Штефан, сын Богдана, отсек голову Петру Арону-водэ».
Князь погладил сына по голове: княжич поднял на него глаза, и Штефан ласково ему улыбнулся. Но улыбка тут же погасла. Князь вышел пасмурный из святой обители и повелел Томе-логофэту обвязать зеленым шнуром грамоту, заготовленную для старшины Кэлимана, и приложить к красному воску малую печать. Пусть явится сам старшина и услышит правое решение, которого добивался он столько лет. И пусть сельские старосты водворяют на место межевые камни, как было в старину. А его милость пыркэлаб Чопей пусть пожертвует дар какой-нибудь обители во искупление насилия, совершенного им, и обиды, нанесенной достойному государеву служителю.
Солнце стояло высоко в небе. Был двенадцатый час. Монастырские кухни стали отпускать еду для бедноты.
В палате настоятеля поставили столы для трапезы государя и его бояр.
Лишь теперь Маленький Ждер осмелился подойти к князю. Подвел его отец Никодим.
— Это и есть меньшой нашего конюшего Маноле? — улыбнулся Штефан.
— Он, государь. Княжич Алексэндрел знает его с прошлого года, когда они вместе тешились охотой.
— Знаю. Я видел тебя и раньше. Тебя звать Ионуцем.
— Ионуцем Черным, государь, по прозванию Маленький Ждер.
— Можно бы удивиться такому прозвищу, не будь оно написано на твоем лице, — улыбнулся князь. — Стало быть, охотничьему мастерству ты учился у старшины Кэлимана?
— У Кэлимана, светлый государь.
— У него и охотничьи собаки есть, и ястреба, — пояснил княжич.
Штефан изобразил на лице изумление.
— У тебя собаки? — спросил он, хлопнув Ионуца по плечу.
— Сука Долка и кобель Бора, государь. И один-единственный ястреб, которого я притравил к перепелам.
Алексэндрел опять пояснил:
— Тут нужно терпение и терпение. Только через восемь месяцев удалось приучить ястреба.
— Как же ты его притравливал, Ждер? — удивился Штефан.
Паренек весь раскраснелся от удовольствия.
— Светлый князь, поначалу я продержал его голодным.
— Кого его?
— Ястреба, государь. Звать его Стрелой. Продержал я его два дня без пищи, потом стал бросать ему кусочки мяса. Дед Кэлиман научил. От него же у меня и рукавица из железной проволоки, которую я надеваю на правую руку. Я левша, государь, а потому надеваю рукавицу на правую руку. Кладу на эту рукавицу кусочки мяса, ястреб прилетает и клюет. Так я его приучил прилетать на мою руку. Свистну, он и прилетает. А то кричу: «Стрела, сюда!» — он тут как тут. А научив, стал я его притравливать к перепелкам. Ястребу по вкусу перепелиные головы. Клюет их и клекочет от удовольствия. Потом выхожу в поле. На голове ястреба, повыше клюва, привязываю на ремешке серебряный колоколец. Долка поднимает птицу, я отпускаю ястреба. Он летит стрелой и настигает дичь. Я — за ним следом. Ищу его, нахожу по звону колокольчика в траве или жнивьях, отнимаю птицу и отдаю ему голову. И сажаю опять на рукавицу. Нынче я привез для твоей трапезы, государь, перепелок с Тимиша, и конюший Маноле Черный повелел мне поцеловать твою руку и сказать от его имени, что все ладно и тебя, мол, государь, дожидаются в Тимише.
Князь окинул паренька долгим взглядом.
— Какую службу справляешь в Тимише?
— Всякую, какая придется, государь. Помогаю старшему брату Симиону. То ожеребится кобыла, то надобно усмирить жеребца. Мы — рудометы.