В зале царило молчание, только зимний ветер бушевал и стонал на дворе.
Господарь повелел:
— Увести их.
Двое стражей с саблями наголо вывели пленников в сени, где их уже ждали другие служители.
— Конюший Ждер пусть останется с нами, — сказал Штефан-водэ усталым, изменившимся голосом.
— Я здесь, пресветлый государь, — промолвил Ждер, представ перед своим повелителем.
— Подойди к нам, конюший, и поведай, трудным ли было твое долгое странствие.
Ждер смело ответил звучным голосом:
— Светлейший повелитель, странствие мое было удачным. Я много путей исходил, многое с пользой увидел, о чем, по велению святого Амфилохие, я расскажу тебе, государь. Я был в многолюдных местах, ходил и по пустынным краям, но в странствии я так страдал от голода, твоя милость, что пришлось съесть часы.
— Что ты сказал, конюший?
Тотчас вступил в разговор отец Амфилохие, стоявший рядом наготове.
— Светлейший князь, конюший говорит о петухе, коего возил с собою, дабы тот будил его по утрам, когда день сменяет ночь. Все разумно делал этот молодой конющий, твоя светлость; и упрекаю я его лишь за поимку этих бояр на границе Валахии, — это ведь только на руку измаильтянам.
— Ты считаешь, отец Амфилохие, что сей преданный мне слуга виновен в этом?
— Я не считаю так, государь, но я упрекнул его.
— Тогда, отец Амфилохие, надо загладить сие нарекание. Пусть твое преподобие передаст нашему главному логофэту Томе, чтоб он повелел дьяку написать грамоту. Грамотой сей мы даруем нашей княжеской властью конюшему Ону Черному землю Болбочень, что лежит в нямецком краю меж озером Модри и господарским именьем Попа Нанду; да будет она навечно его вотчиной и перейдет к наследникам его вместе с нашим охотничьим домом, что стоит на той земле.
При словах «навечно его вотчиной» и «перейдет к наследникам его» Ждер мысленно представил себе, как будет рада, как будет гордиться боярыня Илисафта. Он был так потрясен этим княжеским даром, что не замечал, как архимандрит делает ему знак поклониться и поблагодарить господаря. Слезы застили глаза Ионуца, он лишь припал губами к протянутой руке господаря, а Штефан-водэ ласково похлопал его по плечу.
И тогда господарь вскинул глаза на постельничего, стоявшего от него в двух шагах:
— Постельничий Штефан, вижу, ты мне хочешь что-то сообщить…
— Добрую весть, светлейший государь, — склонился в поклоне валашский боярин. — Мои повелительницы пребывают в полном здравии и благополучии.
Лицо князя просияло, он снова обратился к Ждеру и архимандриту Амфилохие.
— Отец архимандрит, приведи молодого конюшего на наш совет…
— Последую повелению твоему, государь, — ответил архимандрит.
Когда же князь обратился и к иеромонаху Никодиму, у младшего Ждера стало радостно на душе за своего брата.
— Преподобный отец, как здравствуют наши пыркэлабы в Крэчуне?
— Оба здравствуют, светлейший князь, и сабли держат наготове.
— Да, да… — проговорил господарь, — ибо приближается зверь, явившийся в видениях святому евангелисту. Помнишь, как ты мне читал когда-то Апокалипсис в монастыре Нямцу?
Опустив голову, господарь некоторое время стоял в раздумье, тихо похлопывая левой рукой по золотым пряжкам пояса. Потом, подняв чело, спросил:
— Каковы последние вести о веницейских послах?
— Государь, как известно тебе, они проехали заставу Ойтуза и остановились в Тыргу-Окна. Ждут, когда их нагонит посланник его святейшества папы римского. А поскольку в горах холодно, посланник папы задержался в Георгиень, где и пребывает до сих пор. Затем он последует в Тыргу-Окна. Оттуда все трое поедут в Бакэу, где их примет Александру-водэ. Через день прибудут в Роман, а там их встретят бояре, коим ты, государь, повелел сопровождать послов сюда, в стан.
— Стало быть, людям нашим надо быть в Романе через неделю.
Князь посмотрел вокруг, остановил свой взгляд на постельничем. Штефан Мештер и архимандрит знали, что приказ уже обдуман и подготовлен. И все-таки казалось, что князь что-то хочет еще добавить к нему.
— Прошу его милость постельничего Штефана соблаговолить отправиться через неделю в Роман вкупе с постельничим нашим Югой. Постельничий Штефан будет толмачом для послов, ибо итальянцы не знают по-молдавски.
— Знают, но не очень хорошо, — улыбнулся Штефан Мештер.
По этому поводу князь и постельничий не раз шутили, и потому господарь ответил улыбкой на улыбку Мештера.
Затем он сказал:
— А кого поставить во главе двух отрядов рэзешей? Мы повелеваем во главе этих отрядов отправиться боярину нашему Ону Черному.