Опять же — с Борисом Кузнецом значительно проще стало общаться с позиции крупной фирмы. Если раньше капризный кузнец мог отказаться ковать специально под меня вещички, мотивируя это тем, что у него на складе и так богатый выбор и нечего зря железо мять — то теперь налицо обратная ситуация. Правда почему-то, как только я смог вертеть Борисом по собственному усмотрению — мне это стало неинтересно, и теперь чаще всего при визитах на его великолепную кузницу выбираю предметы из ассортимента готовых изделий.
Кстати, в последнее время Руди с моей подачи всерьез заинтересовался Борисом Кузнецом и его работой — и тщательно копает под него вот уже в течении месяца, с целью заполучить эту умную голову в свою хед-хантерскую коллекцию (не одному же мне мучаться в его школьном альбомчике распятых булавками бабочек!). Кузнец отчаянно сопротивляется, но у Рудольфа Ивановича последние пару недель, как только заходил разговор о Борисе, в глазах загорается сумасшедший огонек фаната-коллекционера, при этом в подвале небоскреба джисталкерского комитета у фирмы «Гном-инст» вдруг нашлись помещения под производственные мощности (об этом мне сообщил Саня), причем никем не задействованные. Так что думаю — Борису осталось летать свободным как птичка уже недолго.
Утро перед моим первым прыжком, который я должен был совершить не в качестве вольного джисталкера, а как сотрудник крупной корпорации, прошло без особых происшествий. Как только встал — сразу залез в ванну, в теплой воде которой предварительно растворил оттеночную зеленую краску для кожи. Принял последнюю таблетку химии для нужного хищного запаха, потом сложил в специальный чемодан все причиндалы для перекидывания в орка (коллоидную маску, вставную клыкастую челюсть и прочая) и отправился на работу. Подойдя к залу, в котором стояло два десятка наших Гашек-камер, расписался в парочке ведомостей и получил все необходимые для джипрыжка вещи. Затем зашел в раздевалку, удобно расположенную рядом залом камер, напоминающую переодевалку в спортзалах и оборудованную душевой, небольшой сауной и прочими удобствами. Переодевшись в средневековую одежду и амуницию, запер в удобном личном шкафчике свои цивильные (если так можно выразиться о потертом «милитари») вещички и вышел к месту старта.
Перед самой Гашек-камерой меня привычно затрясло (всегда, сколько себя помню, перед любым прыжком в иной мир меня охватывает веселая предстартовая дрожь), и я взглянул на сослуживцев из родного тринадцатого отдела Саню и Диму, которые как всегда находились рядом со мной. Чуть в стороне стояли еще с десяток сотрудников фирмы «Гном-инст», из числа тех, что не хотели пропустить торжественного момента начала работы. Люди собрались опытные, и моя орчья физиономия ни у кого не вызвала и тени нездорового интереса. Врач (тот самый доктор в белом халате, который встретил нас в первый день посещения местного закрытого стадиона), подошел ко мне, улыбнулся, освидетельствовал состояние здоровья ручным диагностическим прибором, расписался в ведомости и отошел от стола.
Обстановка царила какая-то предпраздничная, и поэтому бутылка водки, невзначай появившаяся в руках у Сани, пришлась очень даже к месту.
— Ну желаю, чтобы все… — традиционно произнес Саня незабвенный шариковский тост.
— И вам также, — привычно отозвался я ироничной фразой доктора Борменталя, и мы опрокинули в себя по пятьдесят граммов обжигающей жидкости.
Задержав на мгновение дыхание, я выдохнул носом уколовшие обоняние алкогольные пары и решительно шагнул в камеру старта. Дима помудрил с небольшим компьютером, стоящим рядом с Гашек-камерой, и буквально через пять секунд я оказался в привычном виртуале древней компьютерной игры, являющейся «ключом» к переходу в мир Ворк.
Через положенные тридцать секунд в глазах полыхнуло, и я очутился на знакомой до боли поляне, с которой начинались мои приключения в мире Ворк в девяноста процентах случаев. Перенос произошел идеально — я оказался буквально в пяти сантиметрах над поверхностью, так что ощущения при прикосновении к земле напоминали прыжок с невысокой ступеньки загородного дома на газонную травку.
— Хорошо-то как! — не удержался я от довольного возгласа, вдохнув полной грудью пьяный лесной воздух, от которого кровь в жилах просто закипела, заставляя тело двигаться в разы быстрее, чем обычно.
После этого я оглянулся, радостно подумав, что маскировать следы своего прибытия на этот раз не придется — и тут мир померк у меня в глазах. Только через долгую минуту, проведенную в темноте, я окончательно осознал ужаснувшую меня истину — я стою в камере старта, которая обесточена. Я, впервые в своей джисталкерской практике, нарвался на явление под названием «дисконнект» — бич древних джисталкеров-первооткрывателей.
Первое что я увидел, выйдя из Гашек-камеры под искусственный свет зала старта, было строгое лицо нашей секретарши Леночки, которая с недоумением посмотрела на меня и начала с весьма многозначительной миной:
— Рудольф Иванович попросил… — и тут эта офисная фея увидела мою перекошенную орчью рожу, так что конец фразы был больше похож на панический всписк цыпленка, чуть придушенного кошкой: — …без него не начинать…
Не знаю уж, каким образом рядом с местом предстоящих событий оказался тяжелый железный лом (возможно, остался от монтажников, окончательно смонтировавших зал часа за два до этих событий) — но он пришелся как нельзя более кстати. Мои глаза заволокла ярость берсерка, и чтобы не задушить эту глупую блондинистую курицу я схватил первый предмет, подвернувшийся под руку (им оказался искомый лом), развернулся и начал крошить бедный, ни в чем неповинный аппарат, который вернул меня обратно в наш мир. Как мне потом рассказал Саня — лом в моих руках со стороны выглядел размытым, как винт у взлетающего вертолета, по всему залу сначала полетели пластмассовые детали, а чуть позже искры, высекаемые ударом большого железного карандаша об металлический каркас Гашек-камеры.
Потом я, глядя на то, что умудрился в гневе соорудить из примитивной Гашек-камеры с одним ломом в руках, поражался буйству фантазии великого бога случайностей, носящему в среде виртуальных атлетов гордое имя «Рандом». Картина была достойна резца Рафаэля, если бы великий мастер начал вдруг злоупотреблять тяжелыми наркотиками и при этом одновременно впал в детство. Этот образчик абстрактного искусства вызывал необъяснимую никаким рациональным способом оторопь. Руди, когда увидел сей шедевр офисного творчества, наотрез отказался сдавать безнадежно испорченную Гашек-камеру в утиль. Сейчас эта статуя в стиле сумасшедшего киберпанка стоит в зале старта компании «Гном-инст» на самом почетном месте и ею пугают новичков, рассказывая сказочные страшилки о том, какой ужас может иногда забрести в наш мир из иных реальностей. Хотя, по-моему, каждый знает, что в наш мир извне попасть никому (даже бактериям) невозможно, но при взгляде на то, что я соорудил из обычной Гашек-камеры — и сам иногда начинаю в сказки верить.
Возможно, я бы и более гениальное изделие (хотя куда уж дальше-то) из примитивной Гашек-камеры соорудил — но мне помешал шеф.