ПАУКЕР КАРЛ – начальник охраны Сталина.
КАННЕР ГРИГОРИЙ – секретарь Сталина «по темным делам».
ТОВСТУХА ИВАН – секретарь Сталина «по полутемным делам».
ЯГОДА ГЕНРИХ – заместитель председателя ОГПУ.
МОЛОТОВ ВЯЧЕСЛАВ – секретарь ВКП(б).
ПЕРЛ – ЖЕМЧУЖИНА ПОЛИНА – нарком рыбной промышленности, супруга Молотова.
ЛЮДВИГ ЭМИЛЬ – немецкий писатель
АСТОР НЭНСИ – английская журналистка
НЭЛЬСОН ДОНАЛЬД – американский бизнесмен
ДЭВИС ДЖОЗЕФ – американский дипломат
ШНЕЙДЕРОВИЧ – личный врач Сталина.
ЛЬВОВА НАТАЛЬЯ – ясновидящая.
Сотрудники охраны Сталина.
1932-й год. Москва. Секретариат Политбюро ВКП(б). Большой зал.
Письменных столы, за которыми сидят женщины в красных косынках. В зале деловое
движение. Одни сотрудницы что- то ищут в шкафах. Другие печатают на пишущих
машинках. Третьи говорят по телефонам.
На стенах висят старые плакаты, посвященные революционному Эросу. Вот
призывы «Каждый комсомолец может и должен удовлетворять свои
половые стремления», «Каждая комсомолка обязана идти ему навстречу, иначе она
мешанка». Вот короткий рекламный стих Маяковского «Прежде чем пойти к невесте,
побывай в Резинотресте». Вот агитплакат – счастливая девушка под руку с парнем в
пиджаке с красным бантом, а в сторонке отставной кавалер и стишок внизу «Я
теперча не твоя, я теперча Сенина, он меня в Совет водил слушать речи Ленина».
Среди сотрудниц секретариата выделяется своей яркой аристократической
красотой АЛЕНА СМОРОДИНА. Она вскрывает большой конверт, вынимает
фотографии, рассматривает их и меняется в лице. На снимках крайне изможденные
люди, их тела похожи на скелеты. Алена читает вложенное в конверт письмо и в
панике смотрит в сторону кабинета Важанова. Важанов, который стоит у
остекленной стены-окна и смотрит, как работают его подчиненные, замечает
метания Алены и делает ей знак зайти. Алена идет к нему.
Небольшой, хорошо обставленный кабинет Важанова. Алена входит.
Важанов ждет ее у двери и сразу заключает в объятия. Алена
отстраняется.
АЛЕНА. Боря, давай как-нибудь потом.
ВАЖАНОВ. Что у тебя стряслось?
АЛЕНА (протягивая конверт). Вот. Только что пришло.
Важанов перебирает фотографии. Видно, что они потрясают его не меньше, чем
Алену.
ВАЖАНОВ (читает вслух письмо). «Мы тут уже начали поедать друг друга.
Пирожки с человеческой печенью продаются открыто». Ни фига!
АЛЕНА. Письмо из Саратова.
ВАЖАНОВ. Вижу. Еще не регистрировала?
АЛЕНА. Нет. Я ж говорю, только что пришло.
ВАЖАНОВ. И не надо регистрировать. Пока.
АЛЕНА. Как это? Ты представляешь, что со мной будет?
ВАЖАНОВ. Пока письмо у меня, ничего не будет.
АЛЕНА. Что ты задумал? Может, скажешь?
ВАЖАНОВ. Конечно, скажу. А пока сам не знаю. Это уже не первый сигнал с
мест. Но впервые – такое доказательство.
Алена нервно прохаживается по кабинету. Останавливается перед стеной-
окном.
АЛЕНА (показывая на увешанные плакатами стены) А это что за выставка
появилась? Под Петеньку моего копаете?
ВАЖАНОВ. Петенька твой неплохой парень, но… на берегу Москвы-реки, в
пяти минутах от Кремля снова появился нудистский пляж. Снова пошли призывы
установить кабинки любви. (ядовито) Туалетов в Москве наперечет, а кабинки любви
должны быть на каждом шагу. Но больше всего Сталина разозлил агитплакат «Я
теперча не твоя, я теперча Сенина…»
АЛЕНА. И что теперь?
ВАЖАНОВ. Члены политбюро зайдут, полюбуются и примут решение. Думаю,
пожурят твоего Петю. Все знают его заслуги перед революцией.
АЛЕНА. Петенька-то тут при чем? Вы бы лучше катехизис революционера
подредактировали.
ВАЖАНОВ. Не понял. А катехизис тут при чем?
АЛЕНА. Тебе процитировать? Перед командировкой в Германию меня в
срочном порядке в партию принимали. Пришлось зазубрить.
ВАЖАНОВ. Ну-ка.
АЛЕНА (с сарказмом). Революционер – человек обреченный. Он в глубине
своего существа разорвал всякую связь со всеми законами, приличиями,
общепринятыми условиями, нравственностью этого мира. Он презирает общественное
мнение. Он презирает и ненавидит во всех ее побуждениях и проявлениях нынешнюю
общественную нравственность. Все изнеживающие чувства родства, дружбы, любви,