— Человек, который обладает такими знаниями, мог бы найти им лучшее применение, — сурово сказал Ладлоу, когда взволнованный контрабандист умолк.
— В других странах знания черпают из книг, в Италии же дети всё узнают прямо из жизни, — последовал спокойный ответ.
— Здесь у нас есть люди, которым лестно думать, что наш залив, наше летнее небо и весь здешний климат во многом напоминают те края, которые лежат в ваших широтах, — поспешно сказала Алида, явно желая сохранить мир между своими гостями.
— Слов нет, воды Манхаттана и Раритана красивы и привольны, а на их берегах живут прелестные создания, — сказал Бурун, галантно приподнимая шляпу. — Я убедился в этом собственными глазами. Но все же лучше бы выбрать какое-нибудь другое из достоинств вашей страны, которое могло бы соперничать с великолепными водами, сказочными гористыми островами и солнечными склонами гор нашего Неаполя! Конечно, ваши широты даже благоприятнее и животворное солнце одинаково щедро как там, так и здесь, но в американских лесах все же слишком много влаги и сырости, чтобы воздух здесь мог сравниться с прозрачными далями моей родины. Хотя я долго жил на Средиземноморье, но и эти берега мне не чужие. Конечно, в климате Америки и Италии есть сходство, но немало и серьезных различий.
— Расскажите же нам, каковы эти различия, чтобы, говоря о своем заливе и небе, мы не впали в заблуждение.
— Вы оказываете мне большую честь, прекрасная леди; я не очень-то образован и не могу похвастаться красноречием. Но я не утаю от вас немногие плоды своих наблюдений. Итальянский воздух, впитывающий морскую влагу, порой несколько туманен. Однако, кроме двух морей, в тех далеких краях почти нет больших скоплений воды. Трудно найти что-либо суше итальянских рек в те месяцы, когда солнце палит особенно жарко. Поэтому и воздух там обычно сухой, упругий, как и положено при таком климате. В нем меньше испарений в виде легких, почти невидимых туманов, чем в здешнем лесистом краю. Так, по крайней мере, объяснял это человек, который, как я уже говорил вам, был моим наставником в юности.
— Но вы ничего не сказали о нашем небе, наших закатах, нашем заливе.
— Извольте, я буду с вами полностью откровенен. Каждый из двух заливов, как мне кажется, наилучшим образом соответствует тому, для чего он предназначен природой. Один поэтичен, спокоен, исполнен изящной, но вместе с тем величественной красоты; он скорее способен приносить людям радость, чем пользу. Другой же когда-нибудь станет всемирным рынком.
— И все-таки вы ни слова не сказали о его красоте, — проговорила Алида, разочарованная, несмотря на свое притворное безразличие к этому разговору.
— Право же, спокон веку всякое старое общество совершало одну и ту же ошибку — оно переоценивало себя и недооценивало новых участников великой драмы народов, подобно тому как люди, давно завоевавшие себе положение, презрительно смотрят на претендентов, стремящихся пробить себе дорогу, — сказал Бурун, с удивлением глядя на разобиженную и нахмурившуюся красавицу. — Однако в этом случае Европа, пожалуй, не так уж заблуждается. Те, кто усматривает столь поразительное сходство между Неаполитанским заливом и Манхаттаном, обладают богатым воображением, поскольку сходство это полностью исчерпывается тем, что и там и здесь много воды, да еще пролив между островом и материком в одном из них похож на пролив между двумя островами в другом. Но ведь здесь перед нами эстуарий [174], а там залив; здесь вода зеленая из-за отмели и бурная от впадающих сюда рек, а там — голубая и прозрачная, как в открытом море. Я уж не говорю ни о скалистых, увенчанных причудливыми зубцами горах с неописуемой игрой золотого и розового тонов на их неровных скатах, ни о береге, изобилующем памятниками многих тысячелетий!
— Я не смею вас более расспрашивать. Но признайте, о нашем небе тоже можно кое-что сказать, даже сравнивая его с темп небесами, которые вы так превозносите.
— Да, несомненно, тут скорее можно признать вашу правоту. Помню, как-то стоял я на мысе Каподимонте, который высится над маленьким живописным и оживленным пляжем Марино-Гранде и над Сорренто, где сосредоточено все, что есть поэтичного в жизни рыбаков, и тот,
о ком я вам говорил, указывая на прозрачный свод у нас над головой, произнес: «Вот луна Америки!» В ту ночь звезды сияли ярко, словно огни ракет, потому что северный ветер унес всю пыль в море и воздух был удивительно прозрачен. Но, право, такие ночи редки в любом климате! Жителям южных широт порой удается насладиться ими, жителям северных — никогда.