БРАВО
Аннотация
Остросюжетный роман Дж. Ф. Купера. Главного героя романа – Якопо
Фронтони – в Венеции считают наемным убийцей; на самом деле он вынужден
служить сенату, поскольку от этого зависит судьба его отца, посаженного в
тюрьму. Отчаявшийся Якопо спасает прекрасную Виолетту, но сам погибает
на эшафоте.
Тема книги – природа неограниченной власти, описанию принципов и
способов действия которой посвящены ряд блестящих авторских отступлений, звучащих так же злободневно, как и без малого полтора столетия тому назад.
Giustizia in palazzo, E pane in piazza1 !
ГЛАВА 1
Венеция. Мост Вздохов. Я стоял:
Дворец налево и, тюрьма направо;
Из вод как будто некий маг воззвал
Громады зданий, вставших величаво.
С улыбкой умирающая Слава,
Паря на крыльях десяти веков,
Глядела вспять, где властная держава
С крылатым львом над мрамором столпов
Престол воздвигла свой на сотне островов
Байрон "Паломничество
Чайльд-Гарольда”, песнь IV.
Солнце скрылось за вершинами Тирольских Альп, и над низким песчаным берегом Лидо уже взошла луна. В
этот час людские толпы устремились по узким улочкам
Венеции к площади Святого Марка – так вода, вырвавшись из тесных каналов, вливается в просторный волнующийся залив. Нарядные кавалеры и степенные горожане; солдаты
Далмации и матросы с галер; знатные дамы и простолюдинки; ювелиры Риальто и купцы с Ближнего Востока; евреи, турки и христиане; путешественники и искатели приключений; господа и слуги; судейские и гондольеры –
всех безудержно влекло к этому центру всеобщего веселья.
Сосредоточенная деловитость на лицах одних и беззаботность других; размеренная поступь и завистливый взгляд; шутки и смех; пение уличной певицы и звуки флейты; кривляние шута и трагически хмурый взгляд импровиза-
1 Правосудия во дворце, хлеба на площади! ( итал.)
тора; нагромождение всяческих нелепостей и вымученная, грустная улыбка арфиста; выкрики продавцов воды, капюшоны монахов, султаны воинов; гул голосов, движение, суматоха – все это в сочетании с древней и причудливой архитектурой площади создавало незабываемую картину, пожалуй, самую замечательную во всем христианском мире.
Расположенная на рубеже Западной и Восточной Европы и постоянно связанная с ними, Венеция отличалась большим смешением характеров и костюмов, чем какой-либо другой из многочисленных портов этого побережья. Особенность эту можно наблюдать и по сей день, несмотря на то что Венеция сейчас уже не та, что прежде, хотя в те времена, о которых мы рассказываем, столица на островах, не будучи уже великой повелительницей Средиземного и даже Адриатического морей, все же была еще богата и могущественна. Ее влияние еще сказывалось на политике всех стран цивилизованного мира, ее торговля, хотя и слабеющая, все же была еще в силах поддерживать благосостояние тех семей, родоначальники которых разбогатели в дни процветания Венеции. Но людей на островах охватывало все большее безучастие, безразличие к своему будущему, а это служит первым признаком упадка, морального или физического.
В названный нами час огромный прямоугольник площади быстро наполнялся, и уже шумели подгулявшие компании во всех кафе и казино, расположенных под портиками, которые с трех сторон окружали площадь. Под сверкающими аркадами, озаренными неровным, зыбким светом факелов, уже царило беспечное веселье; и только
громада Дворца Дожей, древнейшая христианская церковь, триумфальные мачты Большой площади, гранитные колоннады Пьяцетты, головокружительная высота Кампаниллы и величавый ряд сооружений, называемых Прокурациями, казалось, дремали в мягком свете луны, бесстрастные и холодные.
Фасадом к площади, замыкая ее, возвышался неповторимый, освященный веками собор Святого Марка.
Храм-трофей, он вознесся над архитектурой площади, точно памятник долголетию и мощи республики, прославляя доблесть и благочестие своих основателей. Мавританская архитектура, ряды красивых, но ничего не несущих, декоративных колонн, которые только отягощали фасад собора, низкие, азиатские купола, уже сотни лет венчавшие его стены, грубая, кричащая мозаика, а над всем этим безумным великолепием – кони, вывезенные из Коринфа, как бы стремящиеся оторваться от серой громады и прославить здесь, в Венеции, прекрасное греческое искусство, – все это в неясном освещении луны и факелов казалось таинственным и грустным, как олицетворенное напоминание о прошлом, о редчайших реликвиях древности и былых завоеваниях республики.