— Мне часто приходится иметь дело с женатыми мужчинами, и они потом мне очень благодарны, — пояснила она.
— Но с этими у тебя ничего не выйдет, — мужественно вмешался Гранди. — Лучше уходи подобру-поздорову.
— Но может быть, вы все-таки позволите мне пройти некоторое расстояние в вашей компании, — упорствовала суккуб. — Вдруг кто-нибудь из вас все-таки передумает.
Против назойливой дамы положительно ничего нельзя было сделать — ведь назойливость была тоже ее волшебным даром. Но у Гранди была еще одна причина гневаться на суккуба — она явно всеми силами пыталась соблазнить Бинка и Честера, но ему, Гранди, не уделила ни капли своего женского внимания. А это довольно ясно указывало на то, каков он, голем, был в глазах окружающих. Конечно же, Гранди говорил ей, что в их поисковой экспедиции не нужны разлагающие элементы и ей лучше не искушать их, но все-таки голем чувствовал, что его мужское и просто человеческое самолюбие весьма сильно уязвлены. Даже такое, крайне развратное и безнравственное существо не пожелало обратить на него внимание.
— Так, суккуб, — пробормотала Эмджи, делая пометку в записной книжке.
Кентавр тихонько толкнул в бок Бинка.
— Сейчас мы отобьемся от нее, но что будет, когда мы заснем? Такие вот фурии именно во сне добираются до своих жертв.
— Ерунда, справимся как-нибудь, — отозвался Бинк.
Ерунда? Разразится страшный скандал, если только их жены прознают обо всем, подумал Гранди.
Но раздумывать времени не было — занималось утро нового дня, нужно было располагаться лагерем на дневной отдых. Тут решение проблемы с любвеобильной дамой пришло само собой.
— Ой, свет, терпеть его не могу, — быстро проговорила она и тут же удрала.
Следовательно, то, что они спали при дневном свете, гарантировало путешественников от приставаний суккуба. Интересно, знал ли Бинк о ее нелюбви к дневному свету, или это было просто случайной догадкой?
Глава 3
Ком-Пьютер
Женщина-оборотень все-таки оставила их в покое, но Эмджи и ее ослик оставались с путешественниками. Гранди бормотал что-то насчет того, что кое-что все же лучше, чем вообще ничего, а затем оборвал бурчание и снова вскарабкался на Фырка. Путники подумали, что если они будут передвигаться достаточно быстро, то составительница Лексикона не сможет выдержать такой быстрый темп и в конце концов отстанет от них.
Тропа причудливо изгибалась, ведя путешественников то на запад, то на север, то на восток, словно дразня их своими изгибами. Внезапно какая-то гигантская тень накрыла их. Все замерли в ожидании страшной опасности, но это была мнимая опасность — не дракон, а просто огромная муха пронеслась над их головами. Муха эта была весьма причудлива — несмотря на свои огромные размеры, она имела непропорционально крохотные крылышки, и потому полет ее больше напоминал балансирование в воздухе; казалось, что гигантское насекомое вот-вот упадет на землю, но этого по какой-то причине не происходило. Путешественники, коль все равно остановились, решили воспользоваться неожиданной паузой и стали рвать росшие тут в изобилии разные фрукты, чтобы немного подкрепиться. Внезапно осел Эмджи принялся реветь.
— Ну, если вы хотите съесть фрукт страсти… — сказал осел как-то весело.
— Фрукт страсти? — удивился Гранди.
— Да, именно фрукт страсти, — подтвердило упрямое животное, — мы еще давно записали в наш Лексикон все это. Потому-то суккуб и околачивается в этих местах. Стоит только кому-нибудь вкусить фрукта страсти…
Как только голем передал товарищам содержание разговора, все дружно побросали сорванные фрукты на землю и решили идти дальше. Внезапно откуда-то из ближних зарослей послышались сдавленные проклятия, и все поняли, что искусительница, затаившись в кустах, ждала результата, но теперь видела, что такие перспективные партнеры ускользают от нее. Гранди захотелось при этом показать суккубу какой-нибудь неприличный знак или сделать оскорбительный жест, но, подумав, голем решил не делать этого — ведь развращенное создание может воспринять такой жест как комплимент в свой адрес.
Пройдя еще некоторое расстояние, путники наткнулись на вполне безобидные хлебофрукты, а рядом, возле большого валуна, бил родник, поэтому они поели плодов хлебного дерева и запили их вкусной ключевой водой без всяких происшествий. Покуда они жевали, ручеек, вытекавший из родника, что-то журчал, но никто не обращал на это внимания — ведь все ручьи, как известно, журчат. Гранди даже знал, что ручьи обычно без конца муссируют сплетни о живущих в окрестностях разных существах, и потому заинтересовался журчанием.