По характеру Хуан Росас представлял полную противоположность Педру Второму. Он правил единолично, используя любые удобные рычаги, вплоть до тайных внесудебных расправ над своими противниками. Сочетание методов «морковки» и «палки»[79] было эффективным – губернатор провинции или какой-то иной политик, следовавший указаниям Росаса, мог рассчитывать на политическую, финансовую или военную поддержку с его стороны, а к непослушным являлись убийцы…
Неизвестный художник. Портрет Хуана Мануэля де Росас. XIX век
И аргентинцы (то есть жители Объединенных провинций), и бразильцы считали Уругвай своим, ведь сначала Восточный берег входил в испанское вице-королевство Рио-де-ла-Платы, а затем стал бразильской Сиспалатиной. Кроме того, Бразилия и Объединенные провинции соперничали друг с другом за влияние в южноамериканском регионе.
В 1839 году в Уругвае началась гражданская война, которой было суждено растянуться на двенадцать лет и заслужить название Великой войны. Сторонники консервативной Национальной партии, также известной как Белая партия, воевали с либералами, поддерживавшими Красную партию[80]. Лидером «красных» был генерал Хосе Фруктуосо Ривера и Тоскана, первый президент Уругвая (1830–1834), а «белых» возглавлял генерал Мануэль Сеферино Орибе и Вьяна, второй президент Уругвая (1835–1838). Консерваторов традиционно поддерживали крупные землевладельцы, а либералов – представители деловых кругов, аргентинская буржуазия и торговцы. Хуан Росас, желавший присоединить Уругвай к Объединенным провинциям, сделал ставку на «белых», которые были близки ему не только по целям, но и по духу, как богатейшему латифундисту[81] Южной Америки (находясь у власти, он значительно приумножил свои владения). Ну а Педру Второму ближе были «красные», и по духу, и как противники Росаса.
К середине XIX века Бразилия стала сильнейшим государством Южной Америки, но бразильские позиции отчасти ослаблялись тем, что для большинства уругвайцев, имевших испанские корни, португалоязычные бразильцы были чужаками. Своими их считала примерно шестая часть населения Уругвая, для которой португальский был родным языком.
Император Педру не имел желания снова присоединить Уругвай к своему государству. Во-первых, Педру не был завоевателем по натуре, а во‑вторых, как умный человек, он понимал, что ничего хорошего из этого выйти не может – вновь присоединенная Сиспалатина (допустим такое) стала бы постоянным источником беспокойства, незаживающей язвой на теле окрепшего бразильского государства. Но в то же время Педру беспокоила активность Росаса, который мог превратить Уругвай в плацдарм для нападения на Бразилию. Повод для нападения имелся довольно убедительный. Бразильская провинция Риу-Гранди-ду-Сул, граничащая с Уругваем, по Тордесильясскому договору стала владением испанской короны, но впоследствии эту область завоевали португальцы (завоевание растянулось на сто двадцать лет, началось оно в 1680 году, а окончательно завершилось только в 1801 году). Педру было выгодно и необходимо иметь по соседству дружественный Уругвай, служивший буфером между Бразилией и Объединенными провинциями, поэтому он занялся созданием антиросасовской коалиции, в которую вошли Боливия и Парагвай. Президент Парагвая Карлос Антонио Лопес согласился поставлять бразильцам лошадей, а боливийский лидер Хосе Мигель де Веласко Франко обязался не заключать союзов с Росасом и усилил оборону границ своего государства. При этом оба союзника не выразили желания оказать Педру военную помощь. Также императору удалось привлечь на свою сторону две из аргентинских провинций – Энтре-Риос и Корриентес. Провинция Энтре-Риос, столицей которой был город Парана, традиционно соперничала за влияние в конфедерации с провинцией Буэнос-Айрес, а ее губернатор генерал Хусто Хосе де Уркиса-и-Гарсиа спал и видел, как бы ему избавиться от Хуана Росаса. Богатая провинция Корриентес, расположенная между Уругваем и Парагваем, была заинтересована в торговле с Бразилией, а от торгового союза до политического – рукой подать. Была возможность заручиться поддержкой кого-то из великих держав (на первом месте в списке потенциальных союзников стояла Франция), но в конечном итоге бразильское правительство решило обойтись своими силами и «малой кровью» – не объявлять мобилизацию, а использовать в Уругвае регулярную армию, которую с моря поддержит флот. 16 марта 1851 года Бразилия открыто заявила о поддержке уругвайской Красной партии, которой прежде оказывала помощь тайно. После этого война стала неизбежной.
79
«Морковка и палка» – западный вариант «кнута и пряника». Перед мордой упрямого осла подвешивают на палке морковку, чтобы заставить его идти вперед, но если морковка не срабатывает, то осла попросту бьют палкой.
81
Латифундией (в дословном переводе «просторная ферма») в Древнем Риме называли большие поместья. Латифундист – владелец латифундии.