Рабочие на кофейной плантации
У противостояния была и другая ипостась. В Сан-Паулу традиционно продолжали пользоваться влиянием британцы, тогда как в Минас-Жерайсе и Риу-Гранди возрастала роль американского капитала, стремившегося прибрать к своим рукам всю страну. О зависимости Бразилии от кредиторов можно судить хотя бы по сумме годовых процентов по займам, которая в период Великой депрессии превышала десять миллионов фунтов (и это были только проценты). Дошло до того, что в сентябре 1931 года бразильское правительство было вынуждено официально признать себя банкротом, но это печальное событие не уменьшило энтузиазма американских корпораций, которые буквально старались пролезть в каждую щелку.
То была преамбула, а сейчас мы переходим к сути. «Голодный не думает о друзьях», – говорят бразильцы. Кризис привел к распаду союза между «кофе» и «молоком». Доминирование кофейных плантаторов Сан-Паулу, которых называли «полковниками», давно вызывало недовольство у элиты Минас-Жерайса и Риу-Гранди, и вот настал долгожданный момент сведения счетов, к которому подталкивали своих партнеров американцы.
Тринадцатый президент Бразилии Вашингтон Луис Перейра ди Соза, правивший с 1926 по 1930 год, несмотря на свое «американское» имя, придерживался пробританской ориентации, что неудивительно для богатого плантатора, который до своего президентства занимал пост губернатора штата Сан-Паулу. В целом Вашингтон Перейра ди Соза был прогрессивным президентом, старавшимся подражать Эпитасиу Песоа, но у него был один крупный недостаток, пагубный для политика – он не улавливал своевременно изменений обстановки, иначе говоря, не обладал политическим чутьем. Времена изменились, позиции «кофейщиков» и британского капитала были уже не такими незыблемыми, как прежде, но президент этого не понимал или же просто не хотел с этим считаться и проталкивал в свои преемники Жулиу Престиса ди Албукерки, очередного кофейного плантатора, с 1927 года занимавшего пост губернатора Сан-Паулу.
Однако в бразильском обществе консервативные «кофейщики» Сан-Паулу не пользовались популярностью, в то время как прогрессивные (на первый взгляд) «молочники» Минас-Жерайса и Риу-Гранди-ду-Сул привлекали сердца людей обещаниями перемен, на которые они, как это водится у политиков, не скупились. «Молочники» сделали ставку на губернатора штата Минас-Жерайс Антониу Карлуса Рибейру ди Андраду, которому полагалось победить на президентских выборах 1930 года, – согласно договоренности между «кофейщиками» и «молочниками», «кофейного» Вашингтона Луиса должен был сменить «молочный» Антониу Рибейру ди Андрада. Пытаясь сделать президентом Жулиу Престиса, «кофейщики» не только нарушали уговор, но и пытались воспрепятствовать проникновению американского капитала, позиции которого были гораздо крепче, чем позиции британцев. Иначе говоря, действия президента Луиса и стоявших за ним кофейных плантаторов были неоправданными как с субъективной, так и с объективной точек зрения. В противоборстве «британцев» с «американцами» все перспективы были на стороне последних. Но власть пока что находилась в руках «кофейщиков» и британцев, поэтому на выборах, состоявшихся 1 марта 1930 года, победу одержал Жулиу Престис, набравший свыше миллиона голосов избирателей, в то время как кандидат оппозиции Жетулиу Дорнелис Варгас получил немногим более шестисот пятидесяти тысяч голосов…
Но ведь кандидатом «молочников» был Антониу Рибейру ди Андрада. Откуда же взялся Жетулиу Варгас? С 1928 года он был губернатором штата Риу-Гранди-ду-Сул и пользовался большим влиянием среди «молочников», которые, в конечном итоге, выдвинули его кандидатом в президенты вместо Андрады. Андраде не хватало гибкости и умения ладить не только с друзьями, но и с политическими противниками, в то время как Варгас обладал этими качествами.
Варгас, до своего губернаторства бывший министром финансов в федеральном правительстве Артура Бернардеса, создал политический блок, известный под названием Либерального альянса. В этот альянс вошли Освободительная партия штата Риу-Гранди-ду-Сул, Демократическая партия Сан-Паулу и ряд других политических движений, в том числе и умеренные тенентисты, делавшие ставку на сотрудничество с либеральными силами (радикальные тенентисты, близкие по взглядам к коммунистам и анархистам, продолжали надеяться только на революцию и не признавали никаких политических компромиссов).