Птица сделала как они просили. И тогда мальчики стали один за другим подыматься по лиане, как по лестнице, и узлы лианы служили им вместо ступеней. А когда лиана кончилась, мальчики повисли на веревке, которую птица привязала к последнему узлу.
Тем временем матери вернулись в деревню и, не найдя сыновей, спросили у старухи и у попугая:
— Где наши сыновья? Где сыновья?
Но ни старуха, ни попугай не отвечали.
Одна из женщин взглянула в сторону леса и увидала веревку, конец которой терялся в тучах, и на веревке — длинную вереницу детей, взбиравшихся на небо.
Женщина позвала других, и все побежали в лес и стали громко звать сыновей и ласково просить, чтоб те спустились назад, на землю. Но сыновья не захотели слушать и продолжали взбираться всё выше и выше. Тогда матери принялись плакать и сетовать и, плача, умоляли сыновей вернуться, чтобы снова счастливо зажить с ними вместе. Но сыновья оставались глухи к мольбам и, напротив, стали взбираться еще быстрее.
И тогда женщины, видя, что просить бесполезно, сами принялись взбираться вверх по лиане, а когда лиана кончилась, стали взбираться по веревке, чтоб поскорее догнать сыновей.
Мальчик, укравший маис, подымался последним и потому последним достиг неба. Вступив на небо, он глянул вниз и увидал на веревке длинную вереницу женщин. Тогда он обрезал веревку, и женщины попадали на землю кто куда и обратились в разных животных и диких зверей.
А злые дети, в наказание за свою жестокость, осуждены с той поры ночи напролет смотреть на землю и каждую ночь вновь и вновь видеть то, что произошло с их матерями. Глаза этих злых детей и есть звезды.
Таина-Кан, вечерняя звезда
В те времена, когда люди племени каражá еще не знали, как пашут землю, и не умели выращивать ни маис «курурука», ни ананас, ни маниоку, а питались только лесными плодами, разной дичью да рыбой, жили-были в одной семье две сестры: старшую звали Имаерó, а младшую — Денакé.
Как-то поздним вечером, взглянув на звездное небо, Имаеро залюбовалась на большую звезду Таина-Кан. Звезда сияла таким нежным золотистым светом, что девушка не удержалась и сказала:
— Отец, какая красивая звезда!.. Как бы мне хотелось достать ее и поиграть с нею.
Отец посмеялся над странным капризом дочери и сказал, что Таина-Кан очень высоко — никому не добраться. Все же он добавил:
— Разве что, услышав твои слова, Таина-Кан сам придет к тебе, дочка.
И вот, глубокой ночью, когда все уже спали, девушка почувствовала, что кто-то подошел и лег рядом с нею. Она испугалась и спросила:
— Кто ты и чего хочешь от меня?
— Я Таина-Кан, вечерняя звезда; я услышал, что ты зовешь меня, и пришел к тебе. Ты выйдешь за меня замуж?
Имаеро зажгла огонь в очаге и разбудила родных.
И что же? Таина-Кан оказался старым-старым старичком: лицо его было все в морщинах, а волосы и борода белые, как хлопок.
Увидев его в отблеске пламени, Имаеро сказала:
— Я не хочу, чтоб ты был моим мужем: ты стар и уродлив, а я хочу красивого, сильного юношу.
Таина-Кан опечалился и заплакал.
Тогда Денаке, у кого сердце было доброе и нежное, сжалилась над бедным стариком и решила утешить его. И она сказала своему отцу:
— Отец, я выйду замуж за этого человека.
И они поженились к великой радости тихого старичка.
После женитьбы Таина-Кан сказал Денаке:
— Жена, я должен работать, чтобы содержать тебя; я расчищу эту землю и посею на ней добрые семена, каких никогда еще не видало племя Каража.
И он пошел на большую реку Бера-Кан (так называли тогда реку Арагуая), и, обратясь к ней, произнес какие-то слова, и вошел в реку, и встал, раздвинув ноги так, чтобы воды реки проходили между ними. Река текла, и, склонившись к воде, старик погружал время от времени руки в волны и набирал полные пригоршни добрых семян, плывущих вниз по течению.
Так река подарила ему две меры маиса «курурука», охапки маниоки и другие полезные злаки, которые племя каража выращивает еще и теперь.
Придя домой с реки, Таина-Кан сказал Денаке:
— Я пойду вырубать лес, чтобы расчистить землю под посевы. Но ты не ходи смотреть на мою работу; оставайся дома и готовь пищу, чтобы, когда я приду усталый, с натруженными руками, ты смогла утолить мой голод и восстановить мои силы.
Таина-Кан ушел. Но он так долго не возвращался, что Денаке, испугавшись, не упал ли ее муж где-нибудь от усталости, и боясь уснуть, не дождавшись его, решила нарушить запрет и тайком ото всех отправилась его искать.
О, какая неожиданная радость!..
Вместо хилого старика она увидела на свежерасчищенной поляне прекрасного юношу, высокого, статного и сильного. Тело его было все разрисовано, и на нем были такие украшения, каких в ту пору еще не знали люди племени каража и какие носит еще и сейчас каждый юноша этого племени. Денаке не могла удержаться: вне себя от радости она подбежала к нему и крепко обняла. Потом она повела его домой, счастливая, чтобы показать родным своего супруга таким, каким он был на самом деле.
Тогда-то старшая сестра Имаеро позавидовала младшей и тоже пожелала этого юношу и сказала ему:
— Ты — мой муж, ведь ты пришел ко мне, а не к Денаке.
Но отвечал ей Таина-Кан:
— Денаке оказалась такой доброй, что пожалела бедного старика и приняла его, тогда как ты — презрела. Я не хочу тебя; одна Денаке — моя подруга.
Имаеро закричала от зависти и злобы, упала на землю и исчезла. На месте, где она упала, все увидели только «урутау» — черную птицу, что с тех пор каждую ночь испускает крик такой пронзительный и печальный, что заставляет дрожать случайного путника, услышавшего ее голос.
Так люди племени каража научились у вечерней звезды Таина-Кан выращивать маис, ананас, маниоку и другие плоды и злаки, каких не знали раньше.
Легенда о маниоке
У Затимаре и его жены Кокотеро было двое детей: мальчик Зокоойе и девочка Атиоло. Отец любил мальчика и совсем не замечал девочку. Если она окликала его, он отвечал ей только свистом. Никогда не сказал он ей ни единого слова.
В отчаянии Атиоло стала просить мать, чтобы та зарыла ее живой: так, мол, будет лучше для всех. Кокотеро долго не соглашалась исполнить странное желание дочери, но наконец уступила ее мольбам. Она зарыла дочь на лугу, за изгородью, но Атиоло сразу же попросила вырыть ее, потому что тут, сказала она, слишком жарко. И она стала умолять зарыть ее в открытом поле. Мать исполнила и эту просьбу дочери, но и в открытом поле Атиоло не захотела оставаться. И она попросила мать, чтоб та вырыла яму в густом лесу. Мать снова послушалась, вырыла яму и перенесла туда дочку: там Атиоло решила остаться. И она сказала матери, чтоб та уходила, и посоветовала не оборачиваться, если услышит крик.
Кокотеро шла долго, и все вокруг было тихо. Но вдруг она услыхала крик дочери. Кокотеро не выдержала и быстро обернулась. И увидала: на том месте, где она зарыла дочь, вырос высокий зеленый куст. Она повернулась и пошла назад, но как только она подошла поближе, куст сразу же ушел наполовину в землю и превратился в маленькое, слабенькое растение. Кокотеро выполола траву на могиле дочери. Маленькое растение на глазах становилось все пышнее и пышнее. Через некоторое время Кокотеро вырыла кустик: у него оказался толстый корень, которому Кокотеро и ее муж дали имя Ожакоре, а племя Пареси впоследствии стало называть Кете. Это была маниока, которую с тех пор всегда употребляют в пищу люди племени Пареси и других индейских племен.