Лишь две недели спустя в селении появилось довольно большое судно с паломниками, которые направлялись в Джидду, оттуда в Мекку поклониться священному камню Кааба.
К этому времени парень уже ничем не отличался от местного арабского населения. Попытка бесплатно попасть на судно не увенчалась успехом. Лишь вечером у него появилась надежда. Умирал молодой араб, лет тридцати с небольшим, и его товарищ, видя, что минуты того сочтены, пошёл на богоугодное Аллаху дело и согласился выдать Ника за умирающего. Паломник умер ночью, и его тотчас похоронили на местном кладбище. Так Ник попал на судно и отправился в Джидду с товарищем умершего. Тот даже прикармливал Ника, хотя последний почти не говорил на арабском, твердя одно:
— Татары, татары! — это слово он помнил ещё от отца, и знал немного о народе, живущем в Крыму, куда его отец с товарищами ходили набегами за добычей.
Перед самой Джиддой спутник Ника всё же признался, что сразу распознал в нем неверного и намекнул, что готов промолчать за мзду.
— У меня почти ничего нет, эфенди, — заметил Ник, назвав того по-турецки. — Вот шесть филсов на дорогу дальше.
— Давай их и можешь считать, что тебе повезло, проклятый гяур!
Говорил он тихо, озираясь па сторонам. Нику показалась, что он тоже не столько паломник, сколько вор и вымогатель среди этой толпы верующих фанатиков, рвущихся заслужить благоволение Всемилостивейшего Аллаха.
Был вечер, судно подходило к пристаням Джидды, там уже стояли два больших судна и несколько поменьше. Солнце закатывалось за яркий горизонт, а Ник всё не решался отдать несчастные шесть монеток меди, раздумывал и озирался зверем. Спутник торопил, требовал и грозился.
Паломники все устремили взгляды на город и далёкие невысокие горы, за которыми раскинулась святыня Мекка — всего в восьмидесяти милях восточнее. Туда они бросятся завтра утром.
Ник незаметно вытащил кинжал, другое оружие у него отобрали кочевники. Он протянул вымогателю кулак с зажатыми медяками, сам оставаясь позади, и с силой воткнул кинжал — рассчитано и с остервенением — под лопатку. Спутник тихо охнул, дёрнулся и стал опускаться вниз. Ник придерживал его, прижимая кинжал в спине. Сзади нажимали горячие тела, распространяя вонь застарелого пота и грязи.
Держать обмякшее тело было трудно, и он опустил его на палубу под ноги. Это не вызвало подозрений. Некоторые не выдерживали зноя и духоты и теряли сознания. Осторожно оглядываясь, Ник, дрожа и волнуясь, всё же вытащил из спины кинжал, что-то бормоча сидящему вымогателю, обшаривал его одежду.
Он делал вид, что помогает тому, вливал в рот струйку воды. Но пальцы уже нащупали монетки в поясе, развязывали его и стаскивали с убитого. Ник проскользнул медленно в толкотне и гаме напиравших людей, и пробрался под вопли и проклятья поближе к трапу, что уже готовили матросы для паломников. Руки затирали капли крови, быстро высыхающие в жаре. Эти следы больше всего беспокоили его, и он спешил в числе первых покинуть судно.
Наконец судно отдало швартовы. Сумерки ещё не сгустились, но быстро надвигались. Толпа паломников уже спешила на берег, когда раздались вопли сзади. Ник понял их значение и ускорил шаги.
Вскоре он оказался на берегу и поспешил в сторону от судна, пылью затирая пятна. Они уже почти не виднелись на грязной хламиде его покрывала, полностью потерявшего прежний вид. Это была скорее тряпка с дырами и бахромой по краям. Он выглядел настоящим нищим, а их везде было в изобилии, и никто на них не обращал внимания, отмахиваясь палками, как от бродячих собак. Это вполне устраивало Ника.
Уже в темноте, он нашёл на пустыре большой камень и устроился у его подножья, очистив его от мелких камушков и расстелив кусок циновки, всегда имевшейся при нем.
«Что я добыл, милостивый, Всепрощающий Аллах? — думал он, торопливо вытаскивая из складок пояса монеты. С трудом разглядел десятка полтора серебра и немного меди. Среди них при свете взошедшей луны увидел один золотой. — Вот это богатство! И избавился от страшной опасности, проклятого вора и доносчика. Он бы обязательно выдал меня, получив за это ещё и награду. Пусть теперь пребывает в чертогах Всевышнего. Он его рассудит».
Голод терзал его живот, не давал задремать. А страх перед новыми грабителями заставил тотчас вскочить и выкопать под камнем ямку. Монеты засыпал камушками и песком, разровняв все. Себе оставил те шесть медяков.
Его вскоре нашли, разбудили и обыскали трое нищих, шепчущих слова Корана, и пророка Мухаммеда.
Ник лишь ругался, чуть не вопил, но не стал сопротивляться. Кинжал-то он тоже зарыл и посчитал за благо, что не убили, а лишь слегка по шее надавали. Нищие удалились с весёлыми бормотаниями.
— Трудно поверить, что такие люди верят во Всевышнего, — сказал он вслух и добавил зло: — А где же этот Всемилостивейший и Всемогущий? Спит, наверное, на небесах и видит сладкие сны. Но меня он всё же наказал!
Всё же Ник успокоился и заснул. Усталость взяла своё. А утром он тщательно осмотрел свои тряпки, опять затирая пятна, вздохнул. Откопал кинжал и монеты и пошёл искать пропитание. Это было лёгким делом. Всюду можно увидеть харчевни, разносчиков снеди и воды, их голоса призывали насыщаться во имя Аллаха и спешить на поклонения святым местам. Утреннюю молитву Ник проспал и теперь старался не прозевать вторую.
Накупил еды на целых две монетки и с жадностью умял всё, запив прохладной водой из бурдюка. Здесь воды бесплатной ему добыть не удалось. Но у него опять появились деньги, и он воспрянул духом.
В порту он стал узнавать о возможности пуститься дальше на юго-восток. Это оказалось лёгким делом. Уже через четыре дня одно судно уходило в нужном направлении, и он договорился с капитаном. Тот обещал взять пассажиром.
— Закончил хадж, сахиб? — спросил капитан, узнав в пассажире индийца.
Ник сложил руки, умылся, возблагодарил Всемогущего, и кивнул согласно.
Эти дни он использовал для отдыха, и чтобы привести себя в приличный вид. Знал, что до окончания пути ещё далеко, но судно шло до Адена, а там тоже легко было найти судно даже до самой Индии.
В Адене пришлось прождать больше двух недель. Но судно шло прямо в Индию, до порта Бомбея, и это вполне устраивало Ника. Оттуда до Дамана всего двое суток на малом судне. Ник был доволен и молил Господа, чтобы их, как в первый раз, не захватили пираты.
Бомбей встретил Ника дождём и ветром. Муссон с юго-запада нагнал тучи, тёплый дождь приятно полоскал значительно посеревшие одежды Ника. Он и тут выглядел больше индусом, но подумывал о европейском платье. Вспомнил, что около ста лет назад город захватили португальцы, и до сих пор там была значительная фактория и даже небольшой форт с пушками.
У Ника оставалось ещё достаточно денег, и он, переночевав на постоялом дворе среди бедного общества местных жителей, поел и пошёл облачаться в португальские одежды. Это стоило ему больше половины его накоплений, но с этим он смирился, и тут же решил посетить факторию. С этой целью, встретив одного из редких португальцев в городе, попросил его способствовать ему в этом предприятии.
— Понимаете, сеньор, я долго пробирался сюда, и мне необходимо побыстрее передать вашему начальству важные сведения из Португалии.
— Это не составит труда, сеньор…
— Неру да Силва, сеньор. Можно просто Николас, если вас устроит. Я ещё слишком молод, а вы солидный господин…
— Луиш Кардозо, сеньор да Силва. Так вы с некоей тайной миссией сюда?
— Не столько сюда, сколько в Гоа, но судно шло именно сюда. Я хотел бы попросить ссудить меня небольшими средствами до Гоа, сеньор Кардозо. Такое можно устроить?
— Гоа близко и многого не потребуется. Уверен, что сеньор де Мерсес, наш главный фактор, сможет удовлетворить вашу просьбу. Вы сильно похожи на местного жителя, дон Николас.
— У меня мать из Дамана, сеньор Кардозо. Но я воспитывался в португальском духе. Не подскажете, как долго можно ждать судна до Гоа?