— Вроде бы ты не знал, как мы жили! — возмущалась Елена. Последнее время она стала понимать, что Жоземар вовсе не так влюблён в неё, и сейчас даже стал руки распускать. — Ник с трудом мог содержать нас и платить донне Луизе за комнаты. У нас даже служанки не было никогда, и я все сама делала по дому! Ты спятил, думая о таком, Жоземар!
— Я тебе не верю, стерва! Или ты отдашь мне ваши деньги, или я тебя буду медленно уничтожать, сучка!
Она не плакала. Она с детства мало и редко плакала, но сейчас, услышав от мужа такие слова, она залилась слезами, а на душе было так гадко, что даже жить не хотелось.
С тех пор они стали жить почти врозь, мало общались, а ей муж почти ничего не разрешал тратить на себя. Это больше всего её раздражало. Она помаленьку воровала золотой в месяц, и за это получала по лицу увесистую пощёчину и ворох оскорблений и упрёков. Каждую неделю супруг возвращался к вопросу о кладе, и Елена через пару лет стала сомневаться, что сможет выдержать его нажим и требования.
И только года два назад она окаменела и перестала волноваться и переживать. Не обращала внимания на его домогательства и занялась исключительно дочерью. Даже за дочь, он разражался упрёками, заявляя зло:
— Ты, никчёмная туземка! Даже сына не смогла мне родить! Никакого от тебя толку или пользы!
— На себя побольше смотри, благородный рыцарь, — усмехалась она и прикрывалась дочерью, когда тот готов был применить руки, как доказательство своей мужской правоты. — Сам ничего не можешь, а я виновата! Видел, кого в жены брал, сеньор!
— Ты все равно скажешь, где спрятаны деньги, потаскушка!
— Это ты шастаешь по проституткам, а я сижу дома с дочерью! Мне выйти в город стыдно в старом платье и стоптанных туфлях! Вспомни, что обещал перед свадьбой? Обсыпать драгоценностями обещал! А что теперь?
— За это ты у меня получишь, стерва! — и ударил её кулаком в лицо. Она с дочерью упали на пол, и дом огласился воплями и плачем перепуганной девочки. Елена с ненавистью глянула в его злое лицо, проговорив с омерзением и угрозой:
— Ты ещё заплатишь мне за свои издевательства, подонок благородных кровей! Господь защитит меня, а ты будешь проклинать день, когда тебя родила твоя мать-потаскушка!
Тогда он избил её основательно, и она две недели не могла показаться на людях, скрывая следы побоев. И после этого их отношения стали настолько холодными, что спали в разных комнатах и встречались очень редко.
И вот сейчас служанка с таинственным лицом подала ей смятый клочок бумаги, молвив загадочно:
— Это молодой сеньор с синими глазами просил передать вам, госпожа.
Елена удивлённо скорчила гримасу и развернула бумажку, разгладив её. «Дорогая сестрица! — было нацарапано на бумажке едва заметно. — Как видишь, я жив и здоров. Хотел бы встретиться с тобой. Мне надо многое тебе поведать. Будь завтра в церкви Святого Николая. Буду ждать с нетерпением».
Подписи не оказалось, но и так все было ясно и понятно. В груди поднялась горячая волна благодарности, и она тут же зашептала молитву, обращённую к Богу. Он внял её мольбам и сохранил ей брата! Это провидение Господнее! Это надежда на избавление и свободу!
Она строго глянула на служанку. Та с любопытством наблюдала за госпожой, ожидая чего-то ещё от неё.
— Хозяину ни слова, слышишь! — прошипела она строго и значительно.
— Я уже обещала тому молодому сахибу, госпожа, — опустила она голову.
Елена с волнением, вся горящая от нетерпения и надежды, вступила под своды церкви и огляделась. Народу было мало и Ника заметить было бы легко. А его она не заметила.
Села, держа дочку на коленях. Той было уже почти четыре года. Очень живая и синеглазая, как Ник, она вертела головой в разные стороны, мешая матери молиться и поглядывать по сторонам.
Кто-то сел сзади и она встрепенулась, полагая, что это Ник. Она скосила глаза, но услышала знакомый шёпот:
— Не оборачивайся. Скоро мы выйдем и поговорим. Тебе не надо было с собой брать дочь, Хел. Как её зовут?
У женщины дух захватило от волнения и радости. Согласно кивнула, понимая, что дочь тотчас всё поведает отцу, а это не стоило ему знать. Да и Ник чего-то опасался и правильно делал.
А Ник ещё прошептал:
— При дочери говорить не станем. Опасно. Отнесёшь её домой и выйдешь.
Ник перекрестился, прошептал молитву и вышел. Вскоре вышла и Елена. Ноги сами спешили домой. Она незаметно поглядывала по сторонам, но Ника не заметила. Тревога и сомнения вселились в её грудь. Прижимая ребёнка, она в уме молила Господа снизойти к ней и помочь в её трудной жизни.
Ник издали следил за сестрой. Потом так же издали стал наблюдать за домом. Через полчаса Елена вышла из дома, оглянулась, раскрыла зонт и неторопливо пошла в сторону рядов лавок, где торговали мелочью.
Ник прошёл мимо, обгоняя её.
— Иди за мной, Хел, — сказал он тихо и поспешил дальше, к воротам крепости. В порту они наконец встретились, и Елена бросилась к нему на шею, покрывая его лицо поцелуями и пуская скупую слезу.
— Где же ты пропадал, милый мой братик? Я так мучилась, терзалась, ничего о тебе не зная!
— Нас захватили пираты. Португальцев убили, туземцев и меня взяли с собой. Так я остался жив. А как ты тут с мужем?
— Ох, Ник! Хуже некуда! Он все добивается твоих денег, что зарыты в саду дома донны Луизы. Она, бедняжка, умерла!
— Я уже знаю, был там. Так деньги на месте?
— Должны быть. Но мне всё труднее сохранять тайну, Ник. Муж даже бил меня, пытаясь дознаться, где они. Я ничего пока ему не сказала, а теперь и подавно не скажу! Будь он проклят! Я его стала ненавидеть!
— Как он дознался о деньгах?
— Кто-то видел тебя, прикинул тяжесть твоей сумки, и доложил Жоземару. Его люди даже дом весь перерыли в поисках денег. Даже трудно было это заметить, дорогой мой братик! Мы с донной Луизой так боялись, особенно она. Я ведь перешла жить к мужу.
— Значит, деньги на месте, — проговорил Ник в раздумье. — Это меняет многое. А знаешь, сестрица, твой супруг приказал меня убить и без пиратов. Меня наверняка бы убили и пустили на корм рыбами. Теперь надо добыть клад, а тогда я займусь твоим супругом, сестрица моя дорогая! Так как звать твою дочку и мою племянницу?
— Муж сильно на меня сердится за дочь, и потому не хотел даже имени ей давать. А я назвала её Флорой. Она как цветок была, и с каждым годом становится все краше. Сам увидишь и поймёшь.
Они прогуливались в отдалении от бойкого места и перебирали всякие воспоминания, временами возвращаясь к действительности.
— Как получилось, что у твоего мужа стали дела такими плохими? — наконец спросил он.
— Я поняла, что он и раньше не блистал богатством. Только пыль в глаза пускал. А потом судно пропало, и он вовсе стал разоряться. Так и произошло, что он всё чаще и настойчивее требовал от меня твоих денег.
— Если я добуду эти деньги, то я смогу многое сделать. И прежде всего помочь тебе. Этого твоего супруга я намерен примерно наказать. Вздумал мою сестру бить, сволочь! — прорычал Ник и внимательно стал рассматривать её лицо. Он замечал изменения в её ещё очень молодом лице и это ещё больше его разозлило.
— Что ты задумал, Ник? — испугалась Елена и умоляюще смотрела на брата со смешанным чувством страха и обожания.
— Ещё рано об этом говорить, сестра. Постарайся, чтобы никто, особенно твой муж, не узнал про меня. Я ведь изменился, а? — и Ник пытливо уставился в её голубые глаза. — Ты тоже изменилась, хотя меньше, надеюсь.
— Да, Ник. Ты изменился, повзрослел, стал даже выше и как-то грузнее, хотя и тощий. Отпусти бороду побольше и волосы не подстригай — и тебя будет не так легко узнать.
Они медленно прошли в крепость, Ник попрощался с сестрой.
— Приходи в церковь через день в тоже время — я буду там поджидать тебя. Я постараюсь долго не возиться с кладом. Но ты будь осторожнее.
Они не стали целоваться, боясь, что кто-нибудь это подметит и доложит мужу, что никого из них не устроит.